malchish.org

[Евгений_]

В разделе «Политика и Экономика» сего почтенного форума наткнулся на ветку обсуждения «нашумевшей», в свое время, статьи Бориса Михайловича Львина «О некоторых вопросах банковской и денежной системы», предложенную посетителям Уважаемым Максоном. http://malchish.org/phpBB2/viewtopic.php?t=768&p=9909&highlight=%CB%FC%E2%E8%ED
Думаю, что "едкие" взгляды Львина на количественную теорию денег так же могут быть интересны некоторым форумчанам.
Из : Заметки о макроэкономике. 11.05.99. http://www.libertarium.ru/libertarium/l_ptln_zametanudy/def_article_t?PRINT_VIEW=YES

«…… Об использовании реального или номинального ВВП в "денежном уравнении".

Следовало бы повнимательнее разобраться с этим "уравнением", вокруг которого сломано столько копий.
Во-первых, это вовсе и не уравнение, а тавтология, тождество (что открыто признавал сам Фридман), или, иначе говоря, формула определения скорости обращения. Теоретик делает допущение, что объем денежной массы (оставляя в стороне вопрос об определении и исчислении этого показателя) имеет содержательную связь с обслуживанием денежных оборотов внутри страны. При этом неизвестный параметр он называет "скоростью обращения" и определяет его указанной формулой. В этом смысле это "уравнение" ничего не привносит в наше понимание, а просто записывает в символьной форме некое словесное (недоказанное!) утверждение. При этом, надо сказать, символьная запись фактически означает признание множества сильных допущений, предусмотренных логикой математики. А так как эти допущения, как правило, остаются неэксплицированы, то символьная формула оказывается логически много уступающей чисто словесной.
Попробуем записать это "уравнение" в наиболее прозрачной и бесспорной форме.

Тогда: M x V = ∑ (p x q), где "p" - цена за единицу товара, а "q" - объем сделки.

Иначе говоря, справа оказывается объем денежных сделок, так как мы суммируем по всем сделкам за период.
Если мы объединим все сделки с однородными товарами (и предположим единство цены по всем этим сделкам - не слабое допущение!), то справа окажется произведение векторов P и Q, означающих общий уровень цен и физический объем оборота.

Замечу, что можно брать все сделки вообще и рассматривать валовой оборот, а можно брать только "конечные" сделки (что бы это ни означало) и выйти на национальный доход.
Это даст два различных уравнения и две различных скорости обращения.
Можно, конечно, продолжить - и учитывать только сделки, скажем, только в официально учтенном секторе, или где-нибудь еще.
Если мы будем говорить только о "конечных" сделках, мы сможем абстрагироваться от организационной структуры экономики
(но законно ли это? произвольна ли эта структура? так ли несущественна она для экономического процесса? - теория фирм и теория прав собственности отвечают категорическое "нет").
При этом мы выиграем в некоей абстрактной чистоте "модели" и потеряем в ее реалистичности.

Следующим шагом будет аппроксимация национального дохода величиной ВВП, теоретически ничем не обоснованная, но - общепринятая.
При этом ВВП здесь, конечно, в номинальных ценах - разговор идет о номинальной статической "модели".
Также замечу, что единственное содержательное значение, которое можно придать термину "уровень цен" - это вектор, то есть ряд чисел. Размерность этого вектора будет совпадать с размерностью вектора физического производства или оборота. Понятно, что "измерить" такой параметр, то есть представить его в скалярной форме, невозможно. Поэтому экономисты, продолжая бездумно говорить об "уровне цен" как о скалярной величине, для которой существуют будто бы только проблемы технологии измерения, а не возможности измерения, в реальности интересуются только изменением этого уровня.

Иначе говоря, в правой части тождества стоит величина, скажем так, номинального ВВП, и представлена она в форме произведения векторов уровня цен и физического объема оборота.
Так что тот факт, что при стабильных спросе на деньги и реальном ВВП рост денег приводит к изменению величин компонентов уровня цен в одинаковом размере, является просто иной формулировкой самого определения скорости обращения.

В динамической форме вышеуказанное тождество примет форму:

М1/M0 x V1/V0 = ∑ (p1xq1) / ∑ (p0xq0), где 0 и 1 обозначают различные периоды.

То есть справа окажется номинальный рост оборота (нацдохода, ВВП или всего того, с чем мы сравниваем деньги и по отношению к чему устанавливаем скорость обращения).
Если мы вычисляем какой-нибудь индекс "уровня цен", взвешивая изменение вектора цен по весам вектора физического производства, и называем номинальный рост оборота, деленный на этот индекс, "реальным ростом", то правая сторона тождества примет форму:

IpxIqr, где Ip - индекс цен, а Iqr - индекс реального оборота.

Но, повторю, все это суть переформулировки тождества-определения.
Полезный вклад количественной теории денег, как мне кажется, сводится к постоянному подчеркиванию связи роста денег с ростом цен, что, собственно, доказывается и без этой теории.
Все остальное - это пересасывание простейших формул с произвольно определенными параметрами и малодоказательное, а чаще бездоказательное опрокидывание этих бирюлек на реальную экономическую политику.
Все современные "математизированные" так называемые теории денег начинаются словами "предположим, что деньги - это...", при этом отдельно и логически несвязанно стоят операции с этими "предположениями", а отдельно - обязательный рассказ-байка про "эволюцию банковского дела".
При этом ограниченность количественной теории денег заключается еще и в том, что она не дает определения денег, она остается, по сути, не теорией денег, а теорией по поводу денег. Эрозия ценности денег и прогресс экономики приводят к размыванию их гомогенности, а "количественная теория", не являясь подлинной теорией, не находит ничего лучшего как конструировать произвольные "денежные агрегаты" и играть с ними в детский конструктор.
* * *
Еще один важный недостаток, общий как для классической политэкономии, так и для монетаризма, кейнсианства и современного эклектизма. Они мыслят экономику механически, в них напрочь отсутствует самый главный элемент реальной экономической действительности - непредсказуемый предприниматель. В этих псевдонаучных теориях подлинным субъектом является только государство, которое может выбрать ту или иную политику, а дело мудрых экономистов - рассказать, какая лучше для подведомственного населения.
Так называемые "субъекты экономики", то есть люди, в этих теориях ведут себя чисто рефлективно, предсказуемо, по закону больших чисел, как амебы, кролики или винтики машины.
Например, количественная теория делает упор на денежные агрегаты, а не на их распределение между реальными людьми. Согласно канонам этой теории, если все "денежные остатки" взять и переделить между агентами, то почти что ничего не изменится - агрегат останется прежним, средний спрос на деньги тоже. Только распределение может стать более "рациональным", "справедливым". По сути, социализм совместим с этими "экономическими теориями", что, собственно, свидетельствует об их несовместимости с экономической реальностью.
Я уверен, что Фридман обязан своей славой вовсе не "профессиональными" работами (кто сейчас читает Ирвинга Фишера или Саймонса? А они как экономисты той же школы не уступали Фридману) и даже не популярными работами по методологии, насквозь ошибочными, - а своей широчайшей и крайне полезной публицистической деятельностью. В историю экономической науки он войдет как острейший ум, а не как первооткрыватель….»