Забавная критика Кейнса:
http://www.sotsium.ru/books/58/49/herbener99-09.html
Восход и закат японского чуда
17 сентября 1999 г.
Начиная с 1990 г. Япония реализовала девять комплексных программ стимулирования экономики на общую сумму 888 млрд долл. Несмотря на различия по форме и размаху все они содержали три одинаковых признака: государственные расходы и государственный долг, помощь бедствующим компаниям и рефляция цен. Только усугубляя ситуацию, правительство несколько раз с 1989 г. повышало налоги, изымая теперь свыше 30% ВНП (в 1965 г. 18%). Сокращение налогов в 1998 г. было слишком незначительным, чтобы изменить эту тенденцию. Но даже значительное сокращение налогов будет иметь лишь минимальный эффект без соответствующего снижения правительственных расходов. Депрессия будет продолжаться до тех пор, пока не будут ликвидированы ошибочные инвестиции периода бума и не будет перестроена структура капитала для оптимального обслуживания нужд потребителей. Бюджетные расходы препятствуют ликвидации несостоятельных компаний и реконструкции, поскольку государство неизменно стремится спасти от банкротства и субсидировать действующую производственную структуру.
Необходимо также упомянуть, что для покрытия непомерных расходов постоянно увеличивался государственный долг Японии. Эта политика еще более ослабила и без того пострадавшие кредитные рынки. Теперь государственный долг Японии составляет более 100% ВНП (в 1993 г. 60%). В 1999 г. Япония должна разместить 90% всех чистых новых долговых обязательств, эмитируемых в промышленно развитых странах мира – примерно на 352 млрд долл. Ее общий заем через выпуск облигаций в 1999 г. составит 517 млрд долл. и обеспечит Японии 1-е место в мире по выпуску государственных долговых обязательств. Растущее бремя государственного долга страны вынудило агентство Moody’s Investor Service в апреле этого года понизить суверенный кредитный рейтинг Японии (в прошлом году агентство понизило рейтинг крупных японских банков и корпораций).
Вопреки кейнсианским прогнозам накопление государственного долга никак не способствовало стимулированию экономики (ВНП в 1998 г. упал на 2,8%) или ослаблению задолженности частного сектора. По предварительным подсчетам, в марте этого года просроченные долги частных предприятий составили 720 млрд долл., что несмотря на все списания оказалось лишь на 0,7% ниже прошлогоднего показателя. В августе 1998 г. на балансах японских банков висело 600 млрд долл. в признанных просроченных ссудах и плюс еще 625 млрд долл. в ссудах с повышенным риском невыполнения долговых обязательств. Кроме того, на июнь 1998 г. в банковских балансах значилось 1,56 трлн долл. в виде ссуд под залог недвижимости, большинство из которых были выдано девелоперам с недостроенными гостиницами, нефункционирующими полями для гольфа или заброшенными помещениями для аренды, в то время как цены на недвижимость в период с 1991 по 1994 г. упали на 80%. К тому же банки продолжали обильно вкладывать средства в японские ценные бумаги, хотя индекс их курсов на Токийской бирже в течение 1990–1998 гг. опустился на 64%.
Ответом правительства на экономические неурядицы стали фонды финансовой поддержки [bailout funds]. Так, в конце 1998 г. был учрежден фонд поддержки с резервом в 514 млрд долл. Средства пойдут на поддержку Корпорации по страхованию депозитов, приобретение части акций убыточных банков, а также национализацию, реструктуризацию и ликвидацию обанкротившихся банков. В обмен на привилегию получить государство в качестве совладельца банки должны сократить фонд заработной платы, урезать число зарубежных предприятий и полностью списать просроченные ссуды. Несмотря ни на что, 15 крупных японских банков выстроились в очередь за денежной поддержкой. Трудно сказать, будет ли их участь лучше той, что постигла Long-Term Credit Bank и Nippon Credit Bank, которые в конце 1998 г. были национализированы.
Поддержка также была распространена и на корпорации. В ноябре 1998 г. Nissan Motors подала заявку на получение ссуды в 833 млн долл. от контролируемого государством Японского банка развития, тогда как Корпорация финансирования малого бизнеса увеличила объем кредитования малых предприятий на 15% в 1997 г. и еще на 11% в 1998 г., доведя общую сумму кредитов до 8,1 млрд долл.
Кроме того, правительство попыталось спасти свои материальные интересы в Юго-Западной Азии и Южной Корее, которые были сосредоточены там в период бума. В 1997 г. японским банкам принадлежало 38% всех непогашенных внешних долговых обязательств в Индонезии, составлявших в целом 58,4 млрд долл. В Таиланде задолженность японским банкам насчитывала 37,5 млрд долл., тогда как американским банкам – лишь 5 млрд. Южнокорейские предприятия заняли в японских банках 25 млрд долл. В связи с этим Япония предоставила 20 млрд долл. в качестве помощи, чтобы гарантировать свои банковские займы, выданные под проценты в Таиланде, Индонезии и Южной Корее.
На протяжении 1990-х годов Банк Японии периодически пытался возобновить инфляцию. Учетная ставка была снижена с 6% в 1991 г. до 0,5% в 1997 г. Но банки отказывались расширять кредит и вместо этого просто поглощали новые деньги, чтобы зарезервировать их для покрытия непогашенных ссуд. Лишенный доступа к внутренней кредитной экспансии, Банк Японии попытался расширить японский банковский кредит за рубежом посредством торговли, обслуживаемой иеной. Инвесторы брали иены в долг по низким процентным ставкам, конвертировали иены в доллары или другую валюту и приобретали за рубежом более прибыльные активы. Это позволило снизить ограничения для иены, тем самым увеличив прибыльность данной стратегии. Торговля, обслуживаемая иеной, оживленно велась с середины 1985 г. по середину 1998 г., когда курс иены упал по отношению к доллару на 83%, но в июле 1998 г. стоимость иены вновь начала расти, после чего последовали убытки и торговля иссякла. Эта политика, при которой в течение трех лет кредитование было значительно расширено и затем резко прекращено, только обострила финансовый кризис в Азии. К тому же в дальнейшем этот кризис лишь увеличил для японских банков бремя иностранных просроченных долгов. В ответ они ограничили объем иностранных займов в первой половине 1998 г. на 244,3 млрд долл., т.е. на 12%. Это сокращение пока является последним в той понижательной тенденции, которая оставила в распоряжении некогда господствовавших японских банков все ту же долю мирового рынка, которой они располагали в начале 1980-х годов.
В этих нездоровых условиях банки неспособны выполнять свою функцию финансовых посредников. Любые дополнительные резервы, которые они получают, вместо расширения кредитования должны быть использованы для покрытия просроченных займов. В 1995–1998 гг. банки списали безнадежные кредиты на сумму 300 млрд долл., при этом сократив объемы кредитования с сентября 1997 г. по сентябрь 1998 г. на 2,7% и с мая 1998 г. по май 1999 г. еще на 5,4%. Именно по этой причине внушительное увеличение денежной базы – на 10% с середины 1997 г. по середину 1998 г. – весьма незначительно повлияло на широкие денежные агрегаты, увеличившиеся лишь на 3,5%. Кейнсианцы ошибочно охарактеризовали бессилие Банка Японии как «ликвидную ловушку». Однако неспособность рефляции инициировать очередную кредитную экспансию не является следствием того, что инвесторы тезаврируют деньги, поскольку ожидают, что процентные ставки должны повыситься. Именно огромное бремя просроченных долгов заставляет банки удерживать наличность вместо расширения кредита. Предпринимателей от вложения средств удерживает отнюдь не отсутствие жизненной энергии [animal spirit], а долговое бремя, дееспособность их и без того избыточного и ошибочно вложенного капитала, а также факторы неопределенности при изменении структуры капитала.
В любом случае в 1997 г. Банк Японии уже воспользовался советом, запоздало предложенном в середине 1998 г. Полом Кругманом, о том, чтобы миновать банки и использовать новоиспеченные иены для покупки облигаций непосредственно у частных владельцев. С октября 1997 г. по октябрь 1998 г. стоимость коммерческих бумаг в распоряжении Банка Японии поднялась с нуля до 117 млрд долл. На сегодня Банк Японии является крупнейшим в стране владельцем коммерческих бумаг, располагая 1/3 их общего количества. Кроме того, Министерство финансов и Банк Японии занимались скупкой напрямую у частных держателей и правительственных облигаций. В общей сумме на их долю сегодня приходится 53% оценивающегося в 2,22 трлн долл. рынка японских облигаций. И тем не менее банки до сих пор парализованы, а экономика по-прежнему в кризисе.
Более того, несклонные к риску вкладчики [savers] перевели свои средства из банков в почтово-сберегательную систему, предоставив правительству еще больший простор для операций в обход банков. За последние годы фонды в этой системе увеличивались на 9% в год, и на сегодня 2 трлн долл., – а эта сумма превышает общий объем сбережений в банках и составляет 1/3 всех сбережений в стране, – находятся под контролем государства. Неудивительно, что госчиновники разбрасываются деньгами. Например, в 1997 г. правительство направило 5,3 млрд долл. на сооружение высокотехнологичного моста-туннеля через Токийский залив, который, по собственным оценкам правительства, будет убыточным вплоть до 2038 г. Реализация приносящих дополнительные убытки проектов вряд ли может послужить лекарством от депрессии.
Тогда как государственные расходы, фонды спасения банкротов и рефляция служат исключительно подпорками для ошибочных вложений периода бума и тем самым препятствуют реорганизации структуры капитала, эта реорганизация в рыночной экономике неизбежна, поскольку она направлена на удовлетворение нужд потребителей. Банкротство, слияние, поглощение, реорганизация и дефляция являются теми инструментами, которые рынок использует для ликвидации последствий ошибочных вложений. Некоторые из этих сил в последние два года дали о себе знать. В 1998 г. число банкротств в среднем составило 1600 в месяц, а в 1999 г. резко пошло в гору количество слияний и поглощений. В апреле были возрождены холдинговые компании, долгое время запрещенные антитрестовскими законами, введенными союзниками после Второй мировой войны. В конце 1998 г. начались объединения зарубежных и японских банков, и хотя большинство слияний происходило между менее крупными региональными банками, у которых не было доступа к государственным фондам помощи, в прошлом месяце было анонсировано гигантское слияние, которое должно объединить три крупных японских банка в концерн мирового масштаба с общим капиталом в 1,3 трлн долл. Даже если учесть, что правительство субсидировало это слияние, новый банк должен провести реорганизацию путем сокращения 17% своей рабочей силы, чтобы исключить убытки на сумму 8,7 млрд долл., которые эти три банка зафиксировали в марте по окончании финансового года.
Другие планы реорганизации должны помочь перераспределить рабочую силу. Например, компания NEC Electric в феврале этого года объявила о временном увольнении 11 600 рабочих, а в целом за 1998 г. число рабочих мест в Японии сократилось на 480 000 единиц. Более того, по всей Японии рабочих и служащих просят досрочно уйти на пенсию или дать согласие на сокращение вознаграждения.
Труд, как и капитал, в ходе бума распределяется ошибочно и далее в ходе краха требует перераспределения. Но в отличие от капитала, который относительно специфичен, труд относительно неспецифичен и поэтому более легко может быть переключен на другие производственные задачи. В Японии доля неиспользуемых производственных мощностей достигла 30%, что наиболее остро сказывалось в сталелитейной, металлообрабатывающей, автомобильной, строительной и нефтяной отраслях, где ошибочные вложения периода бума были сконцентрированы в наибольшей степени.
С другой стороны, безработица выросла лишь до 4,9% по сравнению со средним показателем 1980-х годов в 2,5%. Эластичность японского рынка труда объясняется гибкостью рыночного вознаграждения. Возможности профсоюзов слишком ограничены, чтобы поддерживать уровень заработной платы в условиях убыточности предприятий, и особенно в средних и малых фирмах. Несмотря на то, что пожизненная занятость оказывает незначительное влияние на уровень безработицы, правительственные «субсидии для коррекции уровня занятости», предназначенные для тех компаний, которые сохраняют сотрудников в платежных ведомостях «для галочки», искажают официальные показатели безработицы, делая картину безработицы более безоблачной. Но, так же как и финансовая помощь банкам и предприятиям, эти субсидии препятствуют процессу реорганизации производства и продлевают депрессию.
Между тем вне зависимости от того, искажены показатели безработицы или нет, опыт Японии наглядно демонстрирует ошибочность кейнсианских объяснений депрессии. Кругман, например, утверждал, что депрессия возникает после краха фондового рынка, за которым следует падение уровня потребления, которое снижает производство, что приводит к безработице, которая снижает доходы, что влечет за собой еще большее снижение потребления и т.д. Но японские рабочие не сталкивались со снижением их доходов, вызванным безработицей.
Кроме того, вопреки беспокойству кейнсианцев относительно недостаточного потребления и избыточных сбережений доля сбережений в Японии неуклонно сокращалась на протяжении последних нескольких десятилетий и эта тенденция оставалась в силе даже во время депрессии. Чистые семейные сбережения составляли 13% в 1997 г., 12,2% в 1998 г., а в этом году находятся на отметке в 11,5%.
Несмотря на то, что японское правительство, судя по всему, дает возможность некоторым рыночным силам действовать более свободно, оно упорно отказывается допустить дефляцию. Отчаянные попытки Банка Японии возобновить инфляцию в обход банков наглядно иллюстрируют намерения правительства. И опять же эта политика зависит от сомнительной логики кейнсианских экономистов, согласно которой снижение совокупного спроса ведет к падению цен, что, в свою очередь, поскольку производственные затраты не могут быть урезаны, ведет к убыткам и соответственно к сокращению объемов производства и безработице. Но денежная дефляция и ограничение кредита в ходе депрессии являются неотъемлемым финансовым аспектом общего процесса ликвидации инвестиционных ошибок периода бума, которые были вызваны денежной инфляцией и кредитной экспансией. Эпицентром финансовых бумов и крахов является банковская система. Если во время бума инвестирование и распределение ресурсов ведутся в направлении прибыльности, искаженном денежной инфляцией и кредитной экспансией, то в период краха реинвестирование и перераспределение осуществляются согласно откорректированной схеме прибылей и убытков в условиях денежной дефляции и кредитного сжатия. Попытки центрального банка перекрыть эти убытки с помощью рефляции препятствуют их фиксации и парализуют работоспособность банков, и идут вразрез с правительственным послаблением для других рыночных сил ликвидации ошибочных инвестиций.
Убытки, возникающие в ходе дефляции, вызваны не падением совокупного спроса, которым пугают кейнсианцы, а несоответствием конкретного спроса со стороны потребителей на конкретные потребительские товары и со стороны предпринимателей на конкретные факторы производства существующей структуре производственных издержек в рамках структуры производства, насыщенной ошибками в инвестировании и распределении ресурсов. Эти убытки периода краха представляют собой изнанку чрезмерных прибылей, полученных во время развертывания бума, и приходятся главным образом на владельцев капитала, а не на рабочую силу, поскольку, будучи более специфичными для каждого процесса производства, цены на капитальные товары и в меньшей степени цены на землю снижаются относительно сильнее, чем заработная плата. Именно так в рыночной экономике сокращаются производственные затраты, чтобы восстановить или сохранить уровень прибыли даже в условиях падения цен на потребительские товары. Если правительство поддерживает уровень цен на капитал, землю и на труд, то вслед за этим неизбежно будут выкристаллизовываться убытки, появятся неиспользуемые производственные мощности и безработица, а процессы ликвидации и перераспределения будут остановлены.
Несмотря на жалобы по поводу дефляции Банк Японии последовал совету Милтона Фридмена и увеличил денежную массу в достаточной мере для того, чтобы удерживать общий уровень цен как от роста, так и от снижения. В 1991–1998 гг. денежная масса в Японии увеличивалась на 2,8% в год, а индекс потребительских цен оставался стабильным. К тому же Банк Японии уже воплотил в жизнь призыв Фридмена к усилению денежной инфляции, запоздало опубликованный им в декабре 1997 г., повысив темп денежной инфляции с отметки в 3%, где он оставался неизменно с 1994 г., до 5% в 1997 г. и 4% в 1998 г. В ответ на денежное стимулирование ВНП в 1997 г. сократился на 0,5% и в 1998 г. вновь сократился на 2,8%, тогда как при более медленных темпах предшествовавшей денежной инфляции в 1996 г. ВНП увеличился на 5,4% , а в 1995 г. – на 2,5%.
Кроме того, первая рефляция Банка Японии в 1990-х годах – с начала 1990 до конца 1993 г. – повлекла за собой повышение цен на потребительские товары на 2,4% в год. Это в 3 раза превысило темп инфляции цен в ходе бума – с начала 1985 г. и до конца 1988 г. И если в начале 1990-х цены на оптовые товары снижались на 0,8% в год, то в конце 1980-х они снижались на 3,75% в год. Если опыт Америки 1920-х годов для кого-то еще не был вполне убедительным доказательством, то пример Японии в 1980-х годах в очередной раз продемонстрировал, что стабильные индексы цен не являются панацеей от череды бумов и крахов.
Будем надеяться, что в результате японского фиаско все же будет усвоен тот урок, который Людвиг фон Мизес преподал нам в 1912 г., – урок о том, что кейнсианское чудо денежной инфляции и кредитной экспансии со стороны центрального банка является ложным и неизбежно оборачивается кризисом и депрессией.
Вход
{ GALLERY }
FAQ
Поиск
