На эту сторону изложения Маркса особенно настойчиво указывал русский профессор Туган-Барановский, но он неправильно понял ее смысл.
Он продолжает развивать схемы Маркса, изменяет иногда различные их предпосылки, и тем не менее всегда оказывается, что равновесие сохраняется и при прогрессирующем накоплении. В схемах Маркса не остается места для каких бы то ни было нарушений равновесия, и из этого Туган-Барановский делает тот вывод, что эти нарушения, т. е. кризисы, представляют собой не необходимые, а лишь случайные явления, сопровождающие капиталистическое накопление; последнее, по его мнению, может беспрепятственно продолжаться, если только соблюдаются правильные пропорции в производстве.
Этот вывод, вызвавший в свое время оживленную дискуссию между русскими и немецкими марксистами, покоится на непонимании целей и значения марксовых схем. Задача последних заключается не в том, чтобы дать наглядное представление действительного процесса ка-
363
питалистического накопления, а в том, чтобы показать, при каких условиях мыслимо, при капиталистическом накоплении, состояние равновесия между производством и потреблением и как определяется общественная потребность в средствах производства и в средствах протребления. Вычисления Туган-Барановского показывают только превосходство схем Маркса, но ни в коем случае не оправдывают его (Туган-Барановского) выводов. Ибо для изучения проблемы кризисов необходимо прежде всего поставить вопрос о том, как относится действительность капиталистического накопления к марксовым схемам равновесия, которые сами по себе только п о к а з ы в а ю т в о з м о ж н о с т ь равновесия.
Но здесь возникает вопрос о причинах, благодаря которым сохраняются установленные Марксом пропорции. Само собой разумеется, что сами производители не имеют никакого представления о схемах Маркса и что они отнеслись бы с большим презрением ко всем этим педантичным теоретическим выкладкам, ибо они в них ничего не смыслят. Кто же регулирует в таком случае производство? Это – цены. Капиталистический товаропроизводитель как таковой знает только одну цель: он хочет получать такие цены, при которых его прибыль была бы возможно больше.
В условиях простого товарного производства, рассчитанного на определенных покупателей, т. е. в условиях, известных еще до сих пор деревенскому портному или сапожнику некоторых местностей, даже с переходом к работе на рынок производство легко могло регулироваться ценами.
Если одного какого-нибудь товара было произведено слишком много, то цены сейчас же падали; производство в таком случае сокращалось, и равновесие вскоре снова восстанавливалось. Иначе обстоит дело в условиях высокоразвитого капиталистического способа производства.
Здесь «рынок», т. е. общественная потребность, превратился в фактор, совершенно не поддающийся учету: устройство гигантских предприятий часто требует многих лет, в течение которых могут измениться все общественные отношения производства и потребления; кроме того существенное сокращение производства этих предприятий почти невозможно, тогда как их расширение сулит часто мимолетные большие барыши за счет более слабых конкурентов. Таким образом для отдельного производителя стало совершенно невозможным определить общественную потребность в доставленных им на рынок товарах. Здесь можно только строить предположения; над производством господствует самая разнузданная спекуляция.
Схемы Маркса показывают, как должно протекать капиталистическое производство, чтобы сохранилось равновесие; они показывают, как велики фактические размеры общественной потребности в различных продуктах.
Производство однако направляется только соображениями максимальной прибыли, но именно благодаря этому оно значительно отклоняется от общественной потребности. Выравнивание происходит время от времени насильственным путем в форме кризисов.
Профессор Туган-Барановский таким образом неправильно понял сущность марксовых схем, когда он полагал, что можно из них сде-
364
лать тот вывод, что кризисы являются не необходимым, а только случайным явлением капиталистического накопления. Это недоразумение объясняется главным образом тем, что самому Марксу не пришлось развить свою теорию кризисов на основании данных им схем. Последнее тем более достойно сожаления, что именно соприкосновение с конкретным хозяйственным процессом наполнило бы его схемы реальным содержанием. Только в применении к практике теория может отстоять свое право на существование и развиваться. Но гораздо менее основательно, чем Туган-Барановский, поняла сущность, цель и значение анализа Маркса товарищ Роза Люксембург.