Путин и контрреволюция часть 2
Основной проблемой, мешающей точно охарактеризовать нашу власть сегодня, да и в историческом плане, это наш максимализм взглядов. Особенно это наглядно, когда мы начнём сравнивать деяния политических лидеров одного периода в разных странах. Мы всегда хотим, чтобы уж наши цари и вожди были идеальными. Возьмём царствование Ивана Грозного. Его поносят либералы, да и простые граждане уверены, что царь был больно крут на расправы. Да время было не милосердное, но только ли в России? Если мы сравним деяния его коллег из соседних стран, то проявляется любопытная картина. Историки, в т.ч. либерального толка, подсчитали количество казнённых за всё время не более 30 000 человек. Много? Но в это же время, прославляемая ныне, Елизавета английскя спокойно внимала огораживанию и преследованию бродяг. За время её царствования было казнено около 90 000 поданных. Впечатляет!? А благословенная Франция! В результате Варфоломеевской ночи и последующих двух недель кровавой вакханалии было убито около 20 000 человек. А Реформация, случившаяся чуть ранее, вообще унесла до половины жителей Германии и Чехии. В результате исследования закономерно возникает мысль, что уж России на тот момент с правителем повезло. Однако, нет. Мы упорно мечтаем увидеть на троне недоступный идеал. И царь Иван у нас, прежде всего, Грозный.
То же касается и путинской эпохи. Каждая из сторон выбирает те качества и события, которые, по их мнению, лучше отображают картину происходящего, оправдывая или возражая против данного политического лидера. Поэтому и поделились на ярых противников и ярых сторонников. И что самое интересное, что доводы и первых, и вторых достаточно убедительны, и подтверждены цифрами или событиями повседневной жизни. Такое противоречие, как правило, показывает, что картина намного сложнее, чем кажется оппонентам, и на неё надо взглянуть со стороны и, желательно, непредвзято. По этому постараемся рассмотреть десятилетку Путина без идеологических штампов. Ведь потом каждый всё равно примет решение - на какой стороне баррикады ему быть.
Как я говорил выше, часть элиты взяла курс на контрреволюцию, знаменем которой и стал Владимир Владимирович. И двигал этой элитой вполне практичный интерес. Компрадорское государство, созданное при Ельцине трещало по швам, а заграничные хозяева ехидно посмеивались: мавр сделал дело – мавр может уходить. Попытка влиться в мировую элиту кавалерийским наскоком – не удалась. В один прекрасный момент элита поняла, что может потерять всё так же быстро, как и получила. И что сохранение власти и богатства не менее трудная работа, чем его приобретение. По всему предстояла долгая и кропотливая работа по восстановлению российского государства, дабы говорить с западом, хотя бы на равных. Не следует думать, что только корыстный интерес был причиной восстановления государства. Достаточно много людей были против того, что происходило в стране, они требовали или мечтали о том времени, когда эти безобразия прекратятся, и им можно было чувствовать себя уважаемыми гражданами уважаемой страны. Не удивительно, что особо много таких людей было в силовых органах, которые с энтузиазмом восприняли новые перемены. И та часть элиты, которые бесповоротно связали свою судьбу с компрадорством, получили в их лице достойных противников.
Почему же я уверен, что основным двигателем контрреволюции был именно прагматизм? Это можно рассмотреть на примере революции 1917 года. Сталин, осуществив контрреволюцию в конце тридцатых годов и вернув стране основы российской государственности, однако, не отрекался от самой революции и научного марксизма, с коим по ходу своей деятельности, он изрядно расходился. Его контрреволюция да же не была теоретически обоснована в дальнейшем, что привело к тому, что после его смерти к власти пришёл Хрущёв, испытывающий серьёзный крен в сторону троцкизма, а это спустя десятилетия, так или иначе, сказалось на СССР. Почему Сталин не стал менять идеологию?
Во-первых, легитимность власти. На тот момент власть коммунистов в стране была незыблема, и опасность исходила скорее от внешних сил. Легитимный переход власти избегал ненужных внутренних потрясений. Во-вторых, чисто личностный фактор. Нет ни каких сомнений, что во время революционной молодости молодой Коба был истинным марксистом. Вера в идеалы марксизма пронесла молодого грузинского паренька из бедной семьи через перипетии судьбы, раз за разом поднимая его по ступенькам власти. Именно марксизм, как мировосприятие, поставил его на самый верх новой российской империи. Поэтому сложно утверждать, что Сталин разочаровался в марксизме или был его тайным противником. Скорее как, прагматично мыслящий, государственный муж он находился над идеологией по принципу: хорошо всё, что хорошо моей стране. То есть относился к марксизму творчески. Здесь, вообще, надо отметить отдельно, что меня удивляет возмущение марксистов, когда речь заходит о пересмотре некоторых положений их теории, особенно в практическом исполнении. Карл Марк закончил свой «Капитал» за 70 лет до создания первого марксистского государство, что по меркам современного мира – не такой уж и маленький срок. В своих научных трудах он писал о принципах мироустройства в далёком будущем, не совсем представляя, как же это в реальности будет организовано на практике. Большевики, взявшие власть, принялись придумывать это почти с «нуля». Не удивительно, что конечный вариант несколько отличался от теоретических выкладок. Надо было к этому отнестись рационально, ведь идеология всё равно оставалась марксистской чисто мировозренчески. Однако марксизм того периода носил сакральный характер квазирелигии, и на священные книги никто так и не поднял руку.
Что же в новые времена? То же встал вопрос легитимности передачи власти. И то же элита не захотела ничего менять. Зачем? Она добилась всего, что жаждала со времён социалистического строя. Либеральная идеология позволяла спихнуть с плеч государства тяжёлую ношу социалки, свалив всю ответственность на рынок, и при этом можно было во всю пользоваться плодами капитализма. Оставалось одно – удержаться у власти, а для этого надо было приводить страну в порядок. Не правда ли – похожая картина! Очень, но есть различия. Все революции похоже друг на друга, но нет одинаковой. То же верно и про контрреволюцию.
В чём же отличие этих контрреволюций? Первая прошла проверку Великой Войной, чем и подтвердила своё право на существование. Вторая почти сразу же попала в благоприятные условия роста нефтегазового пузыря, которые расслабили элиту, успокоившуюся на достигнутом. Другое различие в идеологиях. Все разумные люди понимают, что любую, даже самую светлую, идеологию можно использовать во зло. Всё зависит от людей и обстоятельств данного времени. Провозглашённые лозунги о счастье народа очень мало совпадали с реальностью времён Гражданской войны и первых лет строительства советского государства. И двигали этот процесс фанатики, не испытывающие сомнений. Как только революционный фанатизм угасал, люди начинали более внимательно всматриваться в идеологию, приводя её к заявленным принципам или же, вообще, отказывались от неё. Идеология того времени – общенародное государство, поэтому не удивительно, что Сталин сделал ставку на народ, а не элиту, допустив её грандиозное самоистребление в 36-37 годах.
Другое дело либеральная идеология современных властей. Хотя это обобщенное название, к которому мы привыкли, а любой обобщённый термин очень легко вертеть в разные стороны. Да, революционная Перестройка проходила под либеральными лозунгами, но элита у нас ни когда либеральной не была, может быть, за исключением небольшой части интеллигенции. Она изначально сменила диктатуру партии на диктатуру неолиберализма, а эти две идеологии, по большому счёту, не совместимы. И если вы посмотрите на позицию властей с точки зрения неолиберализма – всё становится понятнее. Хотя говорить о том, что у нас присутствует некий образец чистого неолиберализма, то это не совсем верная точка зрения. Российский менталитет всё переделал на свой, удобный ему, лад. Так в чём же расходиться марксизм и неолиберализм. Это, конечно, экономические понятия ссудного процента и владения средств производства, а так же во взгляде на народ. Неолиберальная идеология, по своей сути схожа с нацисткой, но делит народы не сколько по цвету кожи, а больше по уровню дохода и степени влияния на влать. Т.е. расовонеполноценным может быть бедняк своей нации. Т.е. неолиберализм более подходит к марксистскому определению капиталистической элиты. Неолиберализм – это власть элиты. Наиболее её чистый вид это Пиночетовская хунта в Чили. А так как я уже говорил, что у нас есть лишь тенденции к этому, по этому страна продолжала подниматься с колен. Элита народный вопрос решила просто и изящно. У нас свобода и рынок – пусть сам занимается самим собой – главное, чтобы не лез - куда ни надо. В условиях успешного роста экономики это было достаточное условие для взаимной, если не доброжелательности, то хотя бы спокойного равнодушия.
В принципе, если рассматривать сам западный либерализм, то он выглядит достаточно симпатично: свобода, равные условия, отсутствие дискриминации по основным признакам. По-своему справедливая система: у всех равные стартовые условия и только от тебя зависит чего ты добъёшься в этой жизни. Вроде бы человек сам решит, что для него лучше и в каком направлении идти, а значит - в конкуренции победят достойнейшие. Всё это было бы так, если принцип равных возможностей действительно можно было осуществить, а общественные идеалы не были завязаны на культе денег. В реальности те, кто был на верху или оказался там, в ходе конкурентной борьбы, получили бонусы в виде финансовых инструментов, которыми они могли воздействовать на общество. Да, времена силы прошли. Однако никто не запрещал возможность - уговорить человека, дабы использовать свободу выбора в свою пользу. Это и породило в современном западном мире такую грандиозную манипуляцию сознанием, что да же современные философы воспрашают себя и общество о том, что хуже: осознанное неимение выбора или неосознанное. И конечно такое положение сложилось не в ходе конспирологического заговора, а как бы отшлифовываясь само-собой, в ходе противостояния идеологических систем. Конечно, современная западная элита представляет, что реально происходит на практике, и её, видимо, это вполне устраивает.
Наша элита пошла по пути западной, имея конечно, свои особенности. Можно сказать она, опять же, в ходе практических действий, пришла к выводу, что структура западного управления обществом ей вполне по душе.
Здесь, в принципе, надо остановиться на элите отдельно. Идеология, сама по себе, не самодостаточна, чтобы обеспечить обществу выполнение, указанных в ней, постулатов. Классический пример – первые десятилетия советской власти. Выполнение этих условий зависит от многих факторов: состоянии экономики, внешних и внутренних факторов и т.п. Соответственно, скажем, наличие слабой экономики не позволит обществу обеспечить одномоментно всем достаточные жизненные блага; в данном случае идеология только может указать путь к их достижению. Это, например, слабо понимают современные коммунисты, делая упор исключительно на социалке, что и отталкивает, на мой взгляд, от них разумных людей левых взглядов. То же касается и неолибералов. Пиночетовская хунта принесла многочисленные страдания народу Чили – так и не решила поставленных перед ней экономических задач, превратившихся в банальных компрадоров. А южно-корейская правая диктатура, хоть и устраивала жестокие репрессии против левых партий – сумела превратить страну в процветающий экономический оазис. По этому, чтобы понять, что же нам ожидать от неолиберальных уклонов правительства – надо рассмотреть весь спектр внешних и внутренних условий, в котором мы оказались.
В первую очередь надо заметить, что даже после контрреволюции элита у нас осталась перестроечная, т.е. революционно нетерпимая в своём радикализме. Если у большевистской элиты это проявлялось в большом размахе репрессий, то в наше время власть определяется доступом к финансовым потокам, а, значит, нетерпимость и радикализм элиты носит экономически оттенок. Во время Перестройки они привыкли брать много и сразу, используя любые, в том числе криминальные и компрадорские методы. И хотя наиболее дальнозоркие видели, что это приведёт к катастрофе, большая часть элиты, особенно среднего и нижнего уровня, по прежнему не считали и не считают это зазорным. Если провести аналогию с предыдущей контрреволюцией, то борьба с Березовским, Гусинским и олигархами того периода это ещё не сама контрреволюция, а только подготовка к ней, сродни отстранения от власти Троцкого, Зиновьева и Каменева. Как только влиятельные соперники повержены, можно преступать к коренным переменам. Однако сразу замечаем, что большая часть элиты, по прежнему радикально революционной, вполне здрава и может не принять эти изменения. В условиях подготовки к большой войне - это обернулось неразрешимым противоречием внутри самой элиты и сталинским курсом, приведя к истреблению большей части элиты. В нашем случае пошёл резкий рост экономики из-за нефтегазового пузыря, который не вызвал особых противоречий в среде власть предержащих. Они, по прежнему, получали всё - много и сразу. Как и Сталин, не планировавший больших репрессий против среднего и младшего элитарного звена, так и Путин, и стоявшие за ним силы, не были заинтересованы в большом размахе репрессий. Перепало только особо несогласным, либо тем, чья собственность подверглась переделке в ходе контрреволюции. Хотя в условиях экономического диктата эти понятия неразделимы. Почему же Путин не хотел репрессий – ведь в смутные девяностые многие заслужили лагеря и да же расстрельной статьи. Дело в том, что практически вся современная элита имела свои грешки в девяностых, и было неизвестно: примет ли народ покаяние. Другой не маловажный момент, о котором я говорил выше, это легитимность власти. Если начать перетряхивать Перестройку, то возможно большая часть народа потребует возврата в социализм или сильного ограничения богатства. Конечно, на это элита была не согласна.
Впрочем, успешный рост экономики, свёл, на нет, все эти опасения. Элита могла по-прежнему не утруждать себя созидательной работой, а перераспределять нефтедоллары и пилить бюджет. Экономика закрутилась, создавая рабочие места для тех, кто хотел работать, да же появился излишек денег для тех, кто не мог или просто не хотел честно трудиться. Именно этот факт отмечали вдумчивые наблюдатели во второй половине «нулевых». Можно было говорить о кризисе системы, который успешно сглаживался потоком нефтедолларов. Можно довольно долго спорить о том – как долго продолжалось бы это безобразие, но мировой кризис начал расставлять свои точки над i уже в 2008 году. Именно наличие этого системного кризис так сильно ударило по экономике России по сравнению с западными странами, хотя изначально ей предполагалась роль тихой гавани. И только резкое ухудшение ситуации в стране, и тающий золотовалютный резерв снова заставил правительству реально взглянуть на вещи. Впрочем, ещё в разгар контрреволюции правительство предприняло ряд попыток исправить ситуацию, но они были или обречены на провал, или не имели адекватной отдачи. Большая часть элиты была просто не в состоянии поднять эти проекты, а благодушие финансовой ситуации не позволяло или не вызывало желание у правительства - принять жёсткие меры для исправления ситуации. Вполне возможно, что на верхах не было единства на этот счёт, поэтому действовали по известной русской поговорке: лучшее – враг хорошего. Мне сложно об этом гадать. Однако дальнейшее развитие кризиса снова актуализировало этот вопрос, т.к. дело опять пошло о спасении государства, а существующая элита просто не в состоянии это сделать. Здесь играет другой существенный фактор. По нашему законодательству, на предприятии, за всё хорошее и плохое отвечает директор. И не важно, что в конечно итоге привело к катастрофе: недальновидные или предательские указания учредителей или разболтанные и неумелые действия подчинённых, да же форс-мажорные обстоятельства могут быть повешены, на вполне вменяемого, директора. Власть это прекрасно понимает, а поэтому постарается избежать такого развития события или, по крайней мере, постарается найти подходящего козла отпущения. Учитывая финансовый «экстремизм» современной элиты, найти его будет достаточно легко. Достаточно только внимательно проверить действия частных и государственных предприятий, чтобы найти огрешки различной тяжести, которые можно трактовать, так или иначе, в зависимости от ситуации. Здесь и до «врагов народа», если что – не далеко. Учитывая, что предупреждения от властей получены, а проверки кое-где начались с выносом «мусора из избы», можно констатировать тот факт, что правительство вынуждено продолжить задержавшуюся контрреволюцию.
Что же из неё получиться это тема отдельного разговора.
|