Это не подтвержденная версия, причем не доказанная.
Вам попалась неверная информация на эту тему.
Вот свидетельство известного писателя серебряного века В.Ф. Ходасевича:
"Уход Толстого"; "Толстой ушел из Ясной Поляны"... Когда осенью 1910 года эти слова впервые появились в заголовках газет, они тотчас получили особый оттенок - тревожный и роковой. Не уехал, а ушел, то есть что-то бросил, с чем-то порвал, сделал шаг, важный не только для него, но и для человечества.
Газетные телеграммы, поначалу неясные, противоречивые, волновали воображение. Ушел - неизвестно куда, затерялся в пространстве, скрылся в ненастной ночи. Потом стали вырисовываться, точно проступать из тумана, отрывочные подробности.
, другое дело что пресса замалчивала некоторые факты, но остались воспоминания cамых разных людей, бывших с писателем или встретившихся на его пути в эти дни. Тот же Ходасевич писал:
Он отправился в Шамординский монастырь, где его сестра была монахиней, и, разумеется, такой выбор был не случаен. Еще менее он мог быть окончателен...
О том, что было говорено между Толстым и его сестрой, знаем мы очень мало, но кое-что нам известно. Однако перед тем, как обратиться к этой беседе, остановимся на одном эпизоде, предшествовавшем появлению Толстого в Шамордине.
Толстой с доктором
Маковицким, Душаном Петровичем, которого он взял с собой не в качестве ученика и толстовца, а в качестве доктора, доброго человека, чего-то вроде дядьки или поводыря, приехал на станцию Козельск 28 октября днем. Отсюда предстояло ехать в Шамордино на лошадях. Путь лежал через Оптину пустынь, до которой добрались к шести часам вечера. До Шамордина оставалось еще двенадцать верст, то есть два с половиной часа езды по ужасной дороге, в ненастье, ночью. Решено было остановиться в Оптине, в монастырской гостинице и тут переночевать. Так и сделали. Но вот что примечательно: в Шамордино Толстой приехал на другой день только в половине седьмого вечера, то есть выехал из Оптиной часа в четыре дня, то есть всю первую половину дня, почти до сумерек, провел в Оптине, и не потому что чувствовал себя плохо; в это время он еще был здоров. Он разговаривал с
о. Михаилом, "гостинником", то есть заведующим гостиницей, расспрашивал о знакомых старцах, а потом вышел, бродил возле скита, дважды подходил к дому старца о. Варсонофия, стоял у калитки, но не вошел.
С тем он и уехал из Оптина. О. Варсонофий впоследствии рассказывал, что к нему приходил о. Михаил, говоря, что Толстой хочет повидаться со старцами; в ответ на это о. Варсонофий просил передать, что Толстого примут с почтением и радостью. Рассказу этому не принято верить - оставим и мы его в стороне. Но далее произошло то, чему не верить нет у нас никаких оснований.
* * *
А. Ксюнин, посетивший Шамордино тотчас же после смерти Толстого, рассказывает о посещении Толстым Шамордина со слов матери
Марии. Книга его, ныне переизданная, впервые была издана еще при жизни матери Марии, причем никаких опровержений с ее стороны не последовало. Ксюнин говорит, что когда Толстой "пришел к сестре (он и в Шамордине остановился в монастырской гостинице), они долго сидели вдвоем". Вышли только к обеду и пригласили в келью доктора и монахиню, которая была неотлучно около сестры Толстого.
- Сестра, я был в Оптине, как там хорошо, - заметил Толстой. - С какой радостью я жил бы, исполняя самые низкие и трудные дела, но поставил бы условием не принуждать меня ходить в церковь.
- Это хорошо, - отвечала сестра, - но с тебя взяли бы условие ничего не проповедовать и не учить.
Лев Николаевич задумался, опустил голову и оставался в таком положении довольно долго, пока ему не напомнили, что обед кончен.
- Виделся ты со старцами? - возобновила разговор об Оптиной сестра.
- Нет... Разве ты думаешь, что они меня приняли бы?.. Ты забыла, что я отлучен.
Не надо преувеличивать значение этой
записи, но и не надо преуменьшать. По тому, что в ней содержится, невозможно еще судить о том, как развернулись бы дальнейшие события, но в ней закреплено много в высшей степени важного и значительного. Во-первых, в ней засвидетельствовано впечатление, произведенное на Толстого Оптиным; во-вторых, зародившаяся в нем мысль там остаться, - пусть даже при условии не ходить в церковь. Но этого мало. Многозначительно в высшей степени, что, когда сестра сказала Толстому об отказе от проповеди толстовства, как об условии пребывания в Оптиной, Толстой ничего ей не возразил, а погрузился в задумчивость, из которой долго не выходил.
http://dugward.ru/library/tolstoy/hodas ... stogo.html о посещении Толстым Шамордина, хотя о пребывании самого Л.Н. в Оптиной он ни гу-гу:
встречавшейся с сестрой Толстого в монастыре и выслушавшей от нее подробности приезда Толстого.
"Лев Толстой и епископ Парфений (Левицкий)" (к вопросу о “загадке предсмертного бегства Толстого”)