Для Иванова.
Хотите, я Вам отвечу вместо физика? "Хороший вопрос, Иванов, пять! Вот изучением свойств атомов мы сегодня и займемся!"
:)
Физика не ставит вопроса, что такое система, она изучает различные системы, как музыкант, музицируя, не задается вопросом, что такое музыка. И физика не ставит перед собой такие вопросы, какие ставит социология, другие общественные науки. Вопрос о конгломератах атомов направит Ваше внимание на изучение физических свойств тел, а мой бедный наблюдатель уже отметил, что поведение не всех тел определяется только физическими параметрами. И выделил эти "тела" в отдельный класс объектов. Есть подозрение, что надо рассматривать именно этот класс в поисках ответа на вопрос, можно ли определить границу, за которой сложная система становится слишком-сложной.
Иванов: «Вы стремитесь к какой-то минималистской философии.»
Я не стремлюсь к философии, хотя, признаться, крыша уже слегка поехала, сегодня перечитывала "Монадологию" Лейбница (говорила мне мама,"Не заговаривай с незнакомцами!"...). Мы с моим бедным-несчастным наблюдателем забуксовали не на философии, а на космогонии. Необходима мифологическая картина мира, в которой была бы как-то гипостазирована связь между "информацией" и "материей", если говорить на нашем современном языке (не на языке наивного наблюдателя). Эта мифологическая картина совершенно условна, но она должна быть -- и должна быть чрезвычайно бедной, иначе опять начнется стряпанье отдельно религии, отдельно науки, отдельно философии. Я очень большое значение придаю генезису языка. И как кажется, человечество уже на том уровне развития, когда должно наконец научиться приглядываться к языку и различать, откуда у "мелкого гуманитарного беса" столько прыти берется (выражение Пелевина по Сологубу). Такой личный вопрос: Вас не тошнило от обилия истеричных суждений во времена, когда в СССР объявили гласность?
(Свобода слова и разнообразие мнений -- это, конечно, прекрасно. Но тошно ведь, когда велеречиво себе на голову срут.)
Животные пользуются информацией. Более того, вполне возможно, что у дельфинов язык богаче, чем у людей. Но пока вроде как считается, что только у Гомо Сапиенс дар речи развит настолько, что говорим о вербальной информации как факторе общественного развития. В широком смысле этого слова, другие животные тоже общаются с помощью какого-то языка (каких-то опознаваемых сигналов), но только один вид животных, мы с вами, любимые, обмениваемся огромными пакетами информации с помощью слов. Такими огромными, что, к примеру, упомянутый выше Пелевин чуть не в каждом романе сообщает, что мы живем в виртуальной реальности. И мне видится очень актуальным последовательно проследить генезис языка объяснений. Не повседневного языка, которому мы учимся с пеленок, а языка объяснений, не буду это называть "теоретическим языком", меня интересуют не теории, а способы построения теорий. У нас есть много специальных языков для объяснений и описаний, есть даже языки, которые анализируют языки (лингвистика), но еще ни разу мне не попадалось удовлетворительное объяснение, что такое информация. Кибернетическая теория информации для меня не является объяснением, в ней термин "информация" имеет такую же усеченную семантику, как термин "энергия" -- в физике.
(Когда мы говорим: "Это очень информированный кадр," или "Информационные войны на базе постфрейдизма - это начало конца," -- мы не имеем в виду что-то вроде уменьшения энтропии; и когда мы говорим: "Это очень энергичный чел," или "Странная энергетика в этом месте," -- мы не имеем в виду что-то вроде интеграла движения.)
Один мой знакомый, историк по образованию, философ по увлечениям, как-то сказал: "Единственный способ изучать философию -- изучать историю философии". Я очень солидарна с этими словами, они перекликаются с моим убеждением, что единственный способ отличать "честные" суждения от "нечестных" и оценивать содержательность высказываний -- это понять генезис суждений, а единственный способ понять становление языка -- это попытаться построить язык объяснений, начиная с самых примитивных наблюдений и не впадая в терминологический бред гносеологии. Я Вам без особого труда накалякаю с десяток красивых эссе о "структурности", "системности", "информации" и "языке", но мне это неинтересно. Я ведь знаю, что эти красивые эссе не более, чем очередные философические зарисовки. Есть даже целые школы: структурализм, постструктурализм... -- мне это тоже неинтересно, там я нашла только два удобных (коротких) слова "денотат" и "коннотат" (в смысле, стол как вещь и обозначающее его слово "стол"). Мне интересно другое: включить такие слова, как "структура", "информация", "система", в свой лексикон осмысленно.
Начала. Споткнулась почти сразу. На минималистской космогонии. Фантазия у меня бедная, про своего наблюдателя вообще уж молчу. С горя "Монадологию" начала перечитывать. Совсем с ума сошла. ...Говорила мне мама: "Сиди, примус починяй!". ...Чего, спрашивается, от примуса отвлеклась?..
Наверняка знаю, что ничем мне Лейбниц не поможет, кроме просто удовольствия чтения. (Жаль, Александрийская библиотека сгорела, сейчас бы Анаксагора почитать. Мифология Анаксагора гораздо полнее обрисо... ... ай, да ладно.) То ли к примусу вернуться...
...ЗЫ: сейчас перечитала свой мессидж, хотелось бы извиниться перед гуманитарами за резкий отзыв о гуманитарных науках. Я понимаю, что гуманитарные науки очень нужны, как преемники и носители духовных ценностей. Более того, запросто может быть, что так называемый "гуманитарный склад ума" важнее для развития в целом, чем инженерный или математический. Но есть у гуманитаров одна беда: они не умеют быть ментально честными. Платформа для честности слишком зыбуча. (Я не имею в виду моральную честность, я говорю о возможности более ИЛИ менее произвольных выводов. Языковой строгости к себе у гуманитаров нет и не может быть.) (Поэзия, лингвистика, философия... -- я согласна, что это прекрасно. Назовете меня скудоумной, -- промолчу, лишь вякнув тихонько, что в строгости языка тоже есть своя поэзия.)