Из книги Серго Берии "Мой отец - Лаврентий Берия":"...Партия всегда умела приложить руку к грязным вещам и при удобном слу-
чае переложить ответственность на кого угодно, только не на высшее пар-
тийное руководство. Даже в так называемые перестроечные времена не была,
скажем, сказана вся правда о Катынской трагедии. Долгое время все руко-
водители страны пытались "списать" массовые захоронения на немцев. Лишь
в апреле 1990 года ТАСС сообщил, что "советская сторона, выражая глубо-
кое сожаление в связи с Катынской трагедией, заявляет, что она представ-
ляет одно из тяжких преступлений сталинизма". Было названо и общее число
польских офицеров, чьи имена нигде больше в статистических отчетах НКВД
не упоминаются, - "примерно 15 тысяч". Тогда же Генеральный секретарь ЦК
КПСС М. Горбачев сказал:
"В последнее время найдены документы, которые косвенно, но убедитель-
но свидетельствуют о том, что тысячи польских граждан, погибших в смо-
ленских лесах ровно полвека назад, стали жертвами Берия и его подручных.
Могилы польских офицеров - рядом с могилами советских людей, павших от
той же злой руки. Говорить об этой трагедии нелегко, но нужно, ибо толь-
ко через правду лежит путь к подлинному обновлению и к подлинному взаи-
мопониманию".
Цитирую Михаила Сергеевича по сборнику "Катынская драма", выпущенному
в 1991 году издательством политической литературы. Само появление сбор-
ника документов об одной из страшных преступлений Системы было прорывом
к гласности, но и тогда была сказана лишь полуправда. Я сразу же обратил
внимание на фотокопии опубликованных документов. Часть из них в апреле
1990 года Горбачев уже передал Президенту Республики Польша В. Ярузель-
скому, а некоторые были представлены читателю как новые. Прочитал и по-
нял, что обман продолжается: главного документа, о существовании которо-
го я знал, в книге не было.
Во время официального визита Ярузельского в Москву Горбачев передал
ему лишь копии найденных в советских архивах списков и других материалов
бывшего Главного управления по делам военнопленных и интернированных
НКВД СССР. В копиях значатся фамилии польских граждан, находившихся в
1939-1940 годах в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях НКВД.
Ни в одном из этих документов речь об участии НКВД в расстреле военноп-
ленных не идет. Документы свидетельствуют лишь об отправке эшелонов с
польскими гражданами в Смоленск.
Когда мы стали узнавать правду о Катыни, о существовании "Особой пап-
ки" с решением Политбюро, мир еще не знал, что старая тайна давно из-
вестна Генеральному секретарю ЦК КПСС. Горбачев просто лгал, когда ссы-
лался на отсутствие соответствующих документов в архивах Советского Сою-
за. Впрочем, давно привыкшие к "трюкам" советской стороны поляки, надо
полагать, не очень поверили "отцу перестройки". И оказались правы. Прав-
да, когда обанкротившегося экс-президента уже несуществующего СССР ули-
чили в очередной лжи, краснеть тому не пришлось - Горбачев уже был в
отставке...
Из интервью руководителя аппарата экс-президента СССР Валерия Болдина
зарубежной прессе:
"По вопросу секретных протоколов и документов по Катыни Горбачев ут-
верждает, что он не знал ни о чем, что они для него - как снег на голо-
ву, и узнал-то он о них будто бы в один день и час вместе с Ельциным,
когда передавал ему все дела в Кремле. "Ну вот теперь это твой груз..."
Так вот, в данном случае правда в том, что, во-первых, Горбачев получал
все документы... Особенно когда возник вопрос по Катыни. К тому времени
уже работала советско-польская комиссия. Начался поиск материалов. Гор-
бачев знал, что такие материалы есть, и на этот раз сам попросил меня
показать их. Я дал команду найти в архиве все относящееся к Катыни.
Вскоре мне принесли законвертованный пакет. И хотя, по существовавшим
тогда правилам, я имел возможность вскрыть пакет, я не стал этого де-
лать, как не вскрывал ни одного из тех полутора тысяч пакетов, что так и
остались лежать в архиве. Я отнес пакет Горбачеву, он сам вскрыл его, не
показав, прочитал, что там написано, сам законвертовал, заклеил лентой и
сказал: "Это то, что ищут. Это о расстреле НКВД польских офицеров". И
этот документ я более не видел. Конверт был при мне запечатан. А когда я
спросил, надо ли давать информацию по Катыни, Горбачев сказал, кому на-
до, он сообщит сам.
- Как вы думаете, говорил ли Горбачев кому-нибудь об этих документах?
- Этого я не знаю. Во всяком случае, он еще дважды спрашивал меня -
уничтожены ли секретные протоколы и материалы, связанные с Катынью.
- Он хотел, чтобы они были уничтожены?
- Ну, конечно, особенно секретные протоколы, потому что они были для
него по существу миной замедленного действия. Их обнаружение и рассекре-
чивание грозило ему моральной и политической смертью. Ведь, будучи осве-
домленным об их существовании, он обманул Верховный Совет и Съезд народ-
ных депутатов, общественность страны, да и мировую - тоже.
[..........................]
Довольно примечательна записка, адресованная Горбачеву еще одним ап-
паратчиком - В. Фалиным:
"Наш аргумент - в госархивах СССР не обнаружено материалов, раскрыва-
ющих подоплеку Катынской трагедии, - стал бы недостоверным. Выявленные
учеными материалы, а ими, несомненно, вскрыта лишь часть тайников, в со-
четании с данными, на которые опирается в своих оценках польская сторо-
на, вряд ли позволят нам дальше придерживаться прежних версий и уходить
от подведения черты... Видимо, с наименьшими издержками сопряжен следую-
щий вариант: сообщить В. Ярузельскому, что в результате тщательной про-
верки соответствующих архивохранилищ нами не найдено прямых свидетельств
(приказов, распоряжений и т. д.), позволяющих назвать точное время и
конкретных виновников Катынской трагедии. Вместе с том в архивном насле-
дии Главного управления НКВД по делам военнопленных и интернированных, а
также Управления конвойных войск НКВД за 1940 год обнаружены индиции,
которые подвергают сомнению достоверность "доклада Н. Бурденко". На ос-
новании означенных индиции можно сделать вывод о том, что гибель поль-
ских офицеров в районе Катыни - дело рук НКВД и персонально Берия и Мер-
кулова.
Встает вопрос, в какой форме и когда довести до сведения польской и
советской общественности этот вывод..."
Записка датирована февралем 1990 года. Примечателен и совет Фалина
Горбачеву: "Можно сделать вывод..." Так и сделали, потому что "подстав-
лять" правящую партию ни сам Горбачев, ни его окружение явно не собира-
лись.
Впоследствии Михаил Сергеевич, нисколько не смущаясь, попробует пере-
ложить ответственность на Ельцина: мол, я Борису Николаевичу все матери-
алы по Катыни передал, но почему он не проинформировал польскую сторону,
я не знаю...
Последний Генеральный секретарь и после ухода в отставку остался ве-
рен себе - Горбачев, как всегда, "был не в курсе".
Президент России Борис Ельцин на вопросы журналистов ответил более
откровенно:
- Горбачев и в Конституционный суд не пришел потому, что боялся этого
вопроса...
Как ни парадоксально, но всей правды не решилось сказать и само руко-
водство посткоммунистической России. Официально было заявлено, что к Ка-
тынской трагедии причастен тогдашний нарком внутренних дел Лаврентий Бе-
рия. Подхватившие старую версию средства массовой информации сделали,
правда, одну оговорку: "Первоначально в документах фигурировала фамилия
Берия, но потом чья-то рука его вычеркнула..." Это обстоятельство поче-
му-то никого особенно не смутило. А зря. И в материалах заседания Полит-
бюро, состоявшегося 5 марта 1940 года, и в других документах подписи мо-
его отца нет. Лукавили устроители шумной пресс-конференции, что возра-
жавших против зловещей акции не оказалось.
А правда такова. За расстрел польских офицеров, а их, кстати, было
гораздо больше, чем признал Горбачев, - 20857 человек - единогласно про-
голосовали Сталин, Ворошилов, Молотов, Микоян, Каганович, Калинин, сло-
вом, вся партийная верхушка. Особенно настаивали на этом Ворошилов и
Жданов. Единственным человеком из кремлевского руководства, выступившим
совершенно открыто против этой подлости, стал отец. Свою позицию на за-
седании Политбюро он объяснил так:
- Война неизбежна. Польский офицерский корпус - потенциальный союзник
в борьбе с Гитлером. Так или иначе мы войдем в Польшу, и конечно же
польская армия должна оказаться в будущей войне на нашей стороне.
Реакцию партийной верхушки предположить нетрудно - отец за стропти-
вость едва не лишился должности. Жданов прямо заявил: "Тогда я могу
встать во главе органов!" Но и это не заставило отца подписать смертный
приговор польским офицерам. Хотя, безусловно, всем было понятно, что
особое мнение одного человека уже ничего изменить не может - поляки были
обречены.
Отцу приказали в недельный срок передать пленных польских офицеров
Красной Армии, а саму экзекуцию было поручено провести руководству Нар-
комата обороны Допускаю, что какие-то подразделения из состава конвойных
частей все же привлекли, но расстреливала поляков, как это ни горько
признать, Красная Армия. Это та правда, которую тщательно скрывают и по
сей день...
Так случилось, что отец - случай беспрецедентный в сталинском окруже-
нии! - демонстративно отказался поддержать преступное решение большинс-
тва и Сталин ему это простил.
Сталин этого не забыл... Но факт остается фактом: отец отказался
участвовать в преступлении, хотя и знал, что спасти эти 20857 жизней уже
не в силах. Учтите еще вот что. Он далеко не всегда соглашался со Стали-
ным. Нравилось это Иосифу Виссарионовичу или нет - другой вопрос, но
слушать он умел.
Я много лет ждал, когда кто-нибудь из Генеральных секретарей, хотя,
если честно, понимал, что это невозможно, признается в существовании
папки с материалами "Катынского дела". Я-то прекрасно знал, что это за
документы и под каким грифом они хранятся еще с сорокового года. Знаю
совершенно точно, что отец мотивировал свое принципиальное несогласие с
расстрелом польских офицеров и в письменной форме. Где эти документы?..."
http://lib.ru/MEMUARY/BERIA/sber.txt