Есть умные люди и в Совете Федерации, и в Госдуме:
Стенограмма заседания семинара «Реалистическое моделирование» при МГУ им. М.В. Ломоносова. Тема: «Влияние глобального финансово-экономического кризиса на развитие экономики России. Взгляд в будущее». Издание Совета Федерации, 30 ноября 2009 года
Цитата:
А.В. Данилов-Данильян. Добрый день, уважаемые коллеги!
«Возобновление роста экономики невозможно без ремонетизации экономики».
Итак. Этот тезис, провозгласил докладчик (к сожалению, он ушел, а я не люблю полемизировать за глаза). Действительно, это то, к чему мы сейчас пытаемся вернуться. Правда, академик Иванов говорит о том, что это и так само собой произойдет, потому что после падения этого года это практически неизбежно с учетом эффекта базы, но хотелось бы, конечно, чтоб он еще был качественным.
В данном случае я обращаю ваше внимание на вторую часть — на то, что рост невозможен без ремонетизации. Другими словами, надо повышать М2 — так говорит докладчик. А что такое повышение М2? Это он тоже отметил, относя себя к тому лагерю, который однозначно сказал, что наша инфляция носит монетарный характер. Стало быть, следуя этой железной логике, у нас должно быть повышено инфляционное давление, иначе никак нельзя. Если у нас повышается инфляционное давление, опять же на каком-то из предыдущих слайдов было сказано, что инфляция у нас главный враг, тогда получается замкнутый круг. Если инфляция — она главный враг для того, чтобы мы росли, чувствовали себя уверенно, с другой стороны, то, что предложено повышать инфляцию, значит, как-то не получается. Вывод: наверное, все-таки школа, которая говорит о том, что инфляция в Российской Федерации носит монетарный характер, немножко заблуждается. И тому есть две причины, два момента, которых не учитывает эта школа.
Первый момент — поведение предприятий. Оно у нас все-таки недостаточно рыночное. Как мыслят директора практически всех предприятий, которые существуют в Российской Федерации? Я это знаю по опросам «Деловой России», это 700 предприятий, я это знаю по постоянно идущим к нам в Комитет по инвестиционной политике ТПП различным инвестиционным проектам, и знаю это, исходя из внимательного изучения всяких Интернет-сообщений, и самое главное, я знаю это, исходя из личного опыта. Почему самое главное? Потому что пока сам, своей кожей это не прочувствуешь, тебе кажется, что это некие теоретизирования. А потом ты понимаешь, что это никакие не теоретизирования, так оно и есть.
Как ведет себя предприятие? Планируя на следующий год свою производственную программу и цены, первое, на что оно смотрит, как вырастут тарифы на электроэнергию и на газ. Потом уже идут всякие прочие вещи, местные инфраструктуры, скажем, очистные сооружения, железная дорога, автомобильный транспорт и так далее. Но, в первую очередь, это два тарифа — электроэнергия и газ. Дальше, на что смотрит предприятие? Как вырастет зарплата бюджетников и как будет индексирована зарплата и пенсии? Это у нас в Москве пенсионеры, скажем так, неимущая прослойка. Если же вы приедете километров за 300 от Москвы, в особенности если еще дальше, то вы обнаружите огромное количество городов и поселков, где пенсионеры — это средняя, а то и выше по доходам группа населения, и некоторые пенсионеры кормят семьи, не считая натурального хозяйства.
Два эти фактора предприятия берут в первую очередь во внимание и пытаются лоббировать цены. Вот здесь тот фактор, о котором сказал Павел Михайлович, фактор монополизации, начинает играть вторую роль. Огромное количество предприятий Российской Федерации являются наследниками советского производственного комплекса, который был высоко монополизирован. После распада СССР, после распада хозяйственных связей огромное количество наших предприятий так и остались монополистами. Они не получили конкуренцию из-за рубежа. Почему? Очень просто — типоразмеры. Как человек, который непосредственно знает производство, однозначно говорю: мы производим продукцию, которую не может произвести иностранный конкурент. Это слишком дорого переходить на наши типоразмеры. Мы производим массу продукции для наших монополистов, для наших предприятий лакокрасочной промышленности и промышленности в целом. Не могут они этого сделать! Или это все уйдет в прошлое вместе с модернизацией экономики, когда уже новые технологии будут базироваться на других типоразмерах, стандартах (если кто не понимает), или пока вся монополизация сохранится в плане конкуренции с импортом, как минимум.
Поразмыслив таким образом, ты видишь, что довольно легко добиться изменения цены в высшую сторону, несмотря на то, что, казалось бы, у твоих потребителей тоже сложности и они плачутся тебе в жилетку, что вот кризис. Ничего подобного! Большая часть российских предпринимателей, предприятий, особенно старого типа легко, повышают цены на свою продукцию пропорционально будущим тарифам, которые уже понятны в конце предыдущего отчетного — начала планируемого года. Более того, никакое обращение в Федеральную антимонопольную службу со стороны покупателей ни к чему не приводит. Потому что нет злоупотреблений монопольным положением!
И вот эти инфляционные импульсы, которые идут по всей цепочке технологических связей в российской экономике начинают воздействовать на уровень инфляции. И если не хватает денежной массы, я перехожу к самому главному, уже второму элементу, который не учитывают сторонники инфляции спроса, как базовой для нашей страны, начинаются самые разнообразные немонетарные расчеты. Какие? Это взаимозачеты.
Раз уж Александр Давыдович упомянул «Rodex Group», я вам честно скажу, что «Rodex Group» до кризиса продавал 40-45 домов в месяц. Это считалось блестящим результатом. Всего компания за все годы функционирования продала больше полутора тысяч домов, чувствовала себя лидером, одновременно развивала 10 площадок (6 в Московской области, в Питере, Самаре, Уфе, Перми), собиралась открыть еще четыре. Что стало после начала кризисной ситуации? Мы сократились примерно в три раза. Это хороший результат, некоторые вообще полностью вылетели с рынка, ничего не могут сделать. Мы продаем 10-15 домов. Как вы думаете, сколько из них мы продаем за расчеты деньгами, а сколько за зачеты? Ответ: две трети за зачеты. Да выкрутимся мы без денег! Выкрутимся! Игорь Васильевич Нит, светлой памяти, говорил, обращаясь к рабочим, приводя такой смешной пример: «Как же ты рассчитываешься, если у тебя нет фондов на это, на это, на это? Тебе нужно вот это и это. За счет чего?» В одном примере рабочий вынимал бутылку и говорил: «Во!» — «Это деньги». А в другом случае он вынимал какую-то хитрую гайку, которую выточил: «Во! Вот на нее я все что угодно сменяю».
Понимаете? Экономика реагирует однозначно сразу на нехватку денег. Она побежит за рубеж, если есть такая возможность и позанимает по низким ставкам столько, сколько нужно, закладывая свою собственность. Или начинаются различные зачеты и обменные операции. Не регулируются М2, эта штука.
Кстати, заметьте, здесь нет слайда с динамикой М2 и инфляции. Почему-то Павел Михайлович не говорил об этом. А почему? А потому что на самом деле всем известно, что с начала 2000-х годов они росли в разном направлении: М2 увеличилась, инфляция снижалась. Кто бы что ни говорил, нет однозначной зависимости! Потому что или мы находимся в рублевых стереотипах и видим только так, или мы смотрим широко. Тогда мы под М2 должны понимать и не только рубли, мы должны понимать и офшорные расчеты между собой, и бутылки водки, и зачеты, и векселя с огромным количеством надписей. Кстати, тоже хорошая динамика роста у этого инструмента. Это первая вещь, на которую я хочу обратить внимание.
В этой связи разговоры о том, что, скажем, выйти на уровень инфляции в 4—6% в 2010 году вследствие снижения бюджетных расходов — это заблуждение. Не та природа инфляции! А снижение бюджетных расходов — это вторая часть моего выступления, если я вас еще не утомил.