malchish.org

Если речь идет о полном потреблении, а не только о потреблении рабочего, то необходимо учитывать и потребление банкира. Формула будет выглядеть так: полное потребление = [зарплата]-[выплаты]+[проценты]+[новый кредит] В итоге уровень потребления каждый год будет расти на 7%, так как выплаченные проценты уходят на потребление банкира.Я согласен изменить срок кредита с 5 до 6 лет, но давайте тогда учитывать потребление банкира и потребление рабочего в год получения первого кредита, то есть нулевой год, когда потребление рабочего возросло на сумму полученного кредита. Значит потребление рабочего уменьшилось за год на 7,10%, а потребление банкира возросло на 7,10%, поэтому выплачиваемые проценты на общее потребление никак не влияют 7-8+8=7. Годовой процент по ипотечным кредитам не превышал 7% Вот картинка:




Влияние ипотечного кризиса на показатели благосостояния населения:




С началом фомирования пузыря на рынке недвижимости общая сумма полученных потребителями кредитов под залог увеличивавшейся стоимости домов выросла с 627 миллиардов долларов в 2001 г. до 1 428 миллиардов долларов в 2005 г., то есть почти на 5 триллионов долларов или на 228%, в среднем прирост по 57% в год! С 2001 по 2007 г. сумма задолженностей по ипотечным кредитам в США выросла почти в два раза, а размер задолженностей по ипотечным кредитам в расчёте на одно домашнее хозяйство при практически неизменном уровне заработной платы вырос более чем на 63 % (с 91 500 до 149 500 долларов).

Вот такова реальность!

......
Если экономика потенциально способна расти на 3% в год, на протяжении 10 лет, то финансовый мегарегулятор (ФРС + правительство) сроки кредитов, ежегодный прирост кредитов, процентные ставки по кредитам, уровень зарплат (доходов) должен подобрать так, чтобы обеспечить прирост платежеспособного спроса населения на 3% в год. Как только приближается кризис неплатежей, необходимо законодательно повысить минимальный уровень заработной платы, то есть оторвать кусок от прибыли капиталиста.

Дж. М. Кейнс сформулировал знаменитый основной психологический закон, сутью которого является положение о том, что по мере роста доходов отдельного индивида в составе его расходов возрастает удельный вес сбережений. При уменьшении доходов, наоборот, население уменьшает выделение средств на сбережение, чтобы сохранить прежний уровень жизни. Таким образом, чтобы удерживать потребление на достаточно высоком уровне, необходимо повышать зарплаты и снижать сверхдоходы капиталиста. Парадокс, но дальнейшее поступательное развитие капитализма без снижения прибыли и повышения зарплат не возможно.

Этот вопрос неотделим от следующего:

И надо обратиться к Энгельсу, нашему, Фридриху, который на основании исследований Льюиса, ненашего, Моргана, написал труд "Происхождение банды, отчуждения и системы подавления"

Главным противоречием, в моей разумеется, интерпретации Энгельса будет противоречие, перед которым оказывается человек как на заре своего возникновения, так и на протяжении всей истории. Это противоречие между личным и общественным устремлениями.

Дело в том, что человек возник и мог возникнуть только в условиях необходимой кооперации с другими индивидами. То есть, человек возник общественным способом, а не индивидуально. И это его общественное появление на свет, нимало не отклоняясь от кристалльно матдетерминированной точки зрения, можно объяснить только необходимостью взаимодействоать с другими юнитами в процессе добычи продукта. То есть, согласно Энгельсу (и мне ) челвоек мог появиться только в условиях недостатка продукта, который не позволял ему питаться, как орангутану, в одиночку, не слезая с ветки. Орангутан именно по этой причине не стал и не сможет стать челоеком - ему не нужно общественное взаимодействие, которое служит источником возникновения разума, то есть сапиенсности.

Это общественное взаимодействие таким образом детерминирует юнита, как человека разумного, не дает ему одичать (превратиться в зверя), заставляет его пребывать в человеческой культуре и естественно-научно преображается в общественное производство продукта, начиная с забоя мамонтов и кончая построением инфраструктуры. Поэтому потребность во взаимодействии никак нельзя игнорировать, как единственный фактор, скрепляющий семьи, роды, общины и поселения.

Однако, как мы помним, человек еще и индивид, обладающий собственным эго (в отличие от муравьев), точно таким же эго, каким обладают его животные предки. И это эго требует от челвоека заботы о самосохранении и самоудовлетворении. И таким образом, мы на пару с Энгельсом и примкнувшим к нам Морганом, устанаваливаем для каждого юнита необходимость постоянного решения этого противоречия между возможностью добыть продукт лишь общественно и необходимостью потребить продукт лично.

Маркс выразил возникающее противорчие формулой "противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения". Правда, он отнес это противоречие к т.н. "экономическим формациям", когда вовсю действует эксплуатация человеа челвоеком и полагал (или его последователи-марксисты полагали, я не вникал), что в коммунизме это противоерчие будет "преодолено" хитрым способом всеобщего изобилия. А мы помним, что Энгельс полагал (и я с ним абсолютно согласен), что на заре существоания челвоека тот был не то что преимущественно, а детерминированно общественным, что позволило Энгельсу предположить существоание в челвоеческой среде отношений по типу первобытного коммунизма - ДОэкономической формации по Марксу. А переход от доэкономической к экономическим формациям обусловлен выделением из общины семьи, с её возможностью производить достаточно продукта, благодаря росту производительных сил. То есть, эксплуатация как раз таки возникает, когда продукта оказывается достаточно.

И штосукахарактерно, Энгельс не мог не понимать, что коммунизм на основе недостатка продукта вполне объясним смирением Эго индивидов перед необходимостью выжить, а вот после того. как эта необходимость смирения Эго исчезает при изобилии, коммунизм оказывается вовсе не необходимым. И не посетил его почему-то когнитивный диссонанс от этой материалистичиской детерминированности коммунизма изобилием.

Возвращаясь к модели. Вы помните, как я писал ранее, что ваша дефолтная возможноть юнитов копытить корм "из под себя", без взаимодействия с другими, не служит фактором сохранения динамического равновесия в системе - юниты изначально находятся в ситуации отчуждения с остальными и нет никаких связей, заставляющих их оставаться в семьях и общинах. Мы можем легко приказать им всем стать капиталистами или запретить. Но это будет зависеть от нашей воли, а не от логики экономической модели.
Да, именно противоречия и должны их заставлять поступать тем или иным способом. Но это должен быть способ, исходящий из логики процесса, в котором участвует юнит. А существоание юнитов в поселениях уже противоречит логике - каждый добывает продукт индивидуально. Их предопределеность более сходна с функционированием стада травоядных животных. Поэтому для выведения их из этого равновесия требуется присутвие таких неестественных факторов, как продукты разного типа, о чем я вам и писал.

_________________
Отказ от стоимости в экономике - путь к свободному труду.

А ведь то, что вы называете "противоречие между личным и общественным устремлениями" очень часто совпадает. Типа: жрать охота - надо собрать шоблу - мамонта завалить - наемся... Совпало. И как мне кажется, общество существует, лишь тогда когда совпадений больше чем противоречий. Причем, чем больше совпадений, тем приятнее общество. И "штосукахарактерно", коммунизм не там, где избыток продуктов (какая вульгарность, избыток же можно и отнять, что постоянно и пытается делать капиталист), а там где противоречия исчезли через совпадения. Кто подскажет антоним противоречию? И, Пойнтс, марксисты всегда утверждали, даже твердолобые, что все формации, подразумевается и коммунистическая, приходят и уходят, они ж по определению - диалектики, так что здесь диссонанс - не у них.
Могу предложить свои намётки для модели. Вдруг что поможет.
Стартовая позиция. Обезьяны. Каждая обезьяна сама себе всё собирает с "дерева". Кстати, обезьянам тоже ресурсов не хватает, что ограничивает их популяцию.
Следующий шаг. Первый шаг к далекому будущему человечества - капитализму. Вдруг, вы что-то изменили в свойствах модели, и уже не совсем обезьяны, так как сами себе всё добыть уже не могут, может климат изменился, собираются в общественные структуры, чтобы добыть продукт-мамонта. Но этого не достаточно - стаи волков так работают, но капитализм не построили. Так вот части этой структуры начинают специализироваться на добыче определенной части продукта - эти мамонта, те корешки для вкуса, а вон те водички охотникам принесли, кто-то дубинки хорошие делает, а этот копья твердые классно отжигает... И чем сильнее разделение, тем выше производительность, тем больше ресурсов появляется для обработки и продуктов. Начинается медленное накопление богатств и технологий в роду. То есть особь внутри рода всё меньше делает всё сама, а всё больше на чем-то специализируется. Критерием успешности - является производительность рода в производстве необходимого продукта для расширенного воспроизводства. Так как она впрямую влияет на естественный межплеменной отбор. (просто говоря. на каком-то этапе, гений начавший делать 1000 копий в день, роду не нужен, а даже очень опасен, так как будет отвлекать ресурсы от добычи еды) Постепенно специализация приводит к накоплению излишков некоторых продуктов в родах. Типа жратвы не хватает, а шкур до черта. А у соседей рыбаков, пожрать есть что, но вот со шкурами проблема... Пошел обмен... ну и т.д. к вершинам капитализма. Да, надо не забыть и про международное разделение труда, ну... межплеменное.
И как это оформить в модель? Не знаю. У меня все это смутно - в модель не складывается. Так, возможные элементы.
Движущей силой можно попробовать ещё и энтропийный процесс, а запускающим импульсом случайную девиацию, мутацию или какое либо иное отклонение от общего. И, как главный фактор естественного отбора, конечно производительность, как основу расширенного воспроизведения.
И, как возможное предложение, не надо всем объектам давать все свойства. Примерно так, у объекта может быть всего 7 свойств. Но самих свойств может быть 49. И какие из них достанутся объекту, да какой интенсивности - дело наследственности да его величества случая... - получатся практически бесконечные комбинации, управляемые через наследственность и коэффициенты. А может как в библии, в первый два дня - всякие абстракции, типа классы объектного программирования, правила-законы, третий-пятый всякие объекты этих классов - ресурсы, отладка (И увидел, что это хорошо), а на шестой уж - человека с кучей потребностей, и отходов.

Пойнтс и srha, спасибо за помощь.

Но мне пока этот вопрос не понятен.

Вот скажите мне (кто сможет), чем индивидуальное производство отличается от общественного (коллективного)?

Пусть поначалу будут те же бананы. Каждый индивид сам собирает себе бананы, столько, сколько ему надо, чтобы наесться. Но своего детеныша эта особь всё равно кормит? Значит, её производство не совсем эгоистичное? Что-то производится для себя, а что-то - заведомо - для кого-то другого.

А если добыча складывается в общий котел? Скажем, все на целый день разбредаются (например, по острову) и каждый собирает столько припасов, сколько сможет найти. Все собранное относится в общий котел и распределяется поровну между всеми участниками. Это - уже общественное производство?

Или под общественным подразумевается только такое производство, когда одно общее дело не может быть сделано в одиночку? Например, завалить мамонта. В одиночку уж точно не справиться. Но вот вопрос: а надо ли? И потом, коллективные формы охоты есть у львов, у волков, у диких собак, у гиен и т.д. и т.п. У тех же обезьян. Значит, коллективную форму "труда" нельзя считать общественной.

Может тогда под общественной подразумевается такая форма производства, при которой наблюдается разделение труда? Специализация в как можно более крайних формах. Типа, один растит хлеб, а другой делает ему плуг, третий строит дома, четвертый кладет печь, пятый... и т.д. Это - общественное производство?

PS. Рекомендую книгу - автор Джаред Даймонд - "Ружья, микробы и сталь".
http://www.likebook.ru/books/view/96606

Мне не очень нравятся выводы, которые делает этот автор, и, как следствие, я не совсем согласен с его выкладками, но вот пример, который он взял в качестве доказательной базы, может быть нам интересен. Он, по моему, как нельзя кстати, годится нам для наших размышлений.

А пример - развитие человеческих поселений на островах полинезии, которые все были заселены примерно в одно и тоже время одним и тем же потоком переселенцев, но к нашему времени на этих островах сложились разные уровни цивилизации, от примитивного собирательства, до обширных империй. Еще раз - рекомендую.

неомарксист, я ответил Вам в теме «Может ли реальное потребление расти за счёт кредитов?».

Для того, чтобы ответить на вопрос конкретно, а особено на его следствие - когда и по какой причине появилось общественное производство, необходимо вывести очереднйо постулат о том, что во первых, общественное производство свойственно только сапиенсу и второе - оно появляется вместе с сапиенсом и является его отличительной характеристикой. И если первому постулату особых возражений не ожидается, то когда хватаемся за второй, возникают коллизии, озвученные srha и являющиеся точкой зрения материалистического детерминизма.
Вообще, считаю удачным, что srha высказал эту позицию, посколкьу я не смог бы выразить эту кртикуемую мной систему взгладов точнее, чем тот, кто ей следует.

В этом абзаце лишь на первый и, при том - матдетерминистский - взгляд, всё логично. Однако, получается, что либо первобытного коммунизма не было вовсе, либо первобытный коммунизм есть промежуточный, скоротечный шаг зарождающегося челвоека (проточеловека или не совсем обезьяны) на пути к капитализму, который в сязи с этим следует считать синонимом цивилизации.

Дальше ув. srha уже на этом этапе не видит проблем, чтобы вводить "разделение труда", которое у всякого марксиста вызывает реактивные выводы о зарождении "частной собстенности":

Я тут наподчеркивал якоря материалистически детерминированного марксизма, которые сами ведут повествователя к привычному и уже досконально знакомому миру капитализма, единым махом перепрыгивая всякий первобытный коммунизм, как недостойную внимания стадию. Коммунизм в таком исследовании неинтересен, примитивен, как любое занятие дикарей - надо поскорей перейти к знакомому, а потому - уютному праву собственности, чтоыб исследовать уже его.
Этот путь ведет не к научному коммунизму, а к его вульгаризированной имитации в виде полнейшего удовлетворению потребностей, к "потреблятскому колбасному коммунизму".

Понятно, что я с таким подходом не согласен. И не голословно, а опираясь опять на мысли того же Энгельса, где уже первобытное коммунистчиеское производство названо не производством средств к жизни, а производством самой жизни. За эту фразу Энгельса критиковали последующие матдетерминисты, и так усердно, что нынешние и среди них, видимо, srha уже просто не видят в ней ничего особенного. Между тем, эта особенность не зря была выделена самим Энгельсом, как вывод! Превобытное общество, в свзяи с этим выводом, занималось, не столько добычей/производством продукта (не потреблятсвом в нынешнем понимании), а производством человека настоящего и именно поэтому было коммунизмом, и этим коренным образом отличалось от экономической формации, удовлетворяющей потребление, в которые оно трансформировалось позднее, с развитием част. собственности (отчуждения)
С точки зрения исправленной по этому выводу теории, первобытный коммунизм был более цивилизован, чем последующие формации.

Поэтому историю первобытности следует излагать по другому. Первобытный человек не только мамонтов забивал и копытил корешки по-обезьяньи, первобытный челвоек именно первым, будучи в коммунизме, начал возделывать землю, окультуривать пространсво и возводить инфрастурктуру. Первобытный человек создал общину - прообраз коммунизма - не только родовую, но и соседскую, а значит - создал и идеологию "своих-и чужих" не только по признакам кровного родства, но и по признакам единства мировоззрения, хозяйственного и культурного уклада.
И первобытным тот коммунистический человек продолжает считаться лишь с точки зрения современного либерализма ( который собствено и лежал в оснвое ортодоксального марксизма), не мыслящего цивилизованности без част. соб-сти, то есть, отчуждения. Для либерастов чем более атомизирован человек, чем более оторван от общества и противопоставлен ему в виде самоценной "Личности", то есть - чем более челвоек дик - тем более он цивилизован.
Но "первобытный" коммунистический челвоек создал то самое общество, как сумму отношений, на котором теперь паразитирует либерализм своими капиталистчиесикми структурами. Первобытный коммунист придумал разделение труда и рост производительности для своей общины, потому что только общественно развитый челвоек умеет творить, а не дикий сторонник индивидуального распределения.
В этом разница: "первобытный" коммунистический человек изобрел созидание и труд - общественное производство как таковое, а индивидуалист всё это время изобретал и совершенствовал способы частного распределения, паразитического по отношению к общественному производству. Нет в человеческом обществе никакого особого, дистиллированного индивидуального труда. Вот такой ответ на ваш вопрос ув. VPolevoj

Вам, как биологу известно, что кормят детенышей все млекопитающие и сумчатые, а также птицы. Это слишком древний инстинкт, чтоыб примерять его к разумной человеческой деятельности. Поэтому если индивид собирает бананы - он орангутан и останется орангутаном, даже если он кормит не дитеныша, а собрата.

Тут надо углубляться в вопрос антропогенеза, и помнить, что практически определяющим признаком разумности считается межличностное общение через речь. А в этом межличностном общении главным вектором является общественное восприятие индивида. Грубо говоря, речь появилась не от способностей индивида говорить, а от способностей сородичей его понимать. Общее, целое детерминирует частности. Человек возник сразу как общество, а не как индивид.
Поэтому складывание индивидуальной добычи в общий котел - это уже действие высокоразумных существ, умеющих делать глубокие размышления и прогнозирование событий на основе развитой системы контрсуггестии. Применительно к вашей модели - это действие очень сознательных, высокоорганизованных юнитов, находящихся под влиянием сформировавшегося авторитета, то есть, по сути, это дейсвтие юнитов, уже хорошо освоивших общественный труд и, главное, - общественное распределение, - но оказавшихся в условиях отсутвия необходимых производительных сил и инфраструктуры. Этот "способ добычи" вторичен.

Именно так. Только почему коллективную форму труда нельзя считать общественной, если ею занимаются общественные же животные? Разве человек для того разум получал, чтобы отказаться от разработанных "до него" удачных способов взаимодействия? Надо просто определить эту скользкую разницу между общественнотью животных, построенных на суггестии и общественностью людей уже на контрсуггестивной основе.
Разумное взаимодействие возникает на почве понимания задач участниками, где индивидуальнй вклад лишь частичка общего замысла. У стайных животных этого понимания нет - животное не может "тормознуть" или переформатирвоать свое действие, если оно в какой-то момент противоречит общему замыслу. Животные даже в общем строю действуют как "индивидуальные герои". Типичным воплощением этой тактики в человеческом обществе является преступное сообщество - банда. Банда - это деградировавшее в "животный стиль" общество.

Поэтому, на мой взгляд, в вашей модели начальной моделью должно стать вот это коллективное производство недостаточного продукта, которое впоследствии может как развиваться, так и деградировать.

Да. И это общественное производство И говорить о крайней форме специализации можно лишь в том смысле, что она не противоерчит общему замыслу. Пока противоречие не портит общий замысел, специализация труда никакая не "крайняя", а обычная, она не ведет к общественному разделению и разрушению общества. А начинает портить общий замысел это противоречие не в сфере взамодействия, а в сфере распределения.

Вы ведь знаете, что для меня, в отличие от матдетерминистов, определяющей является не общественность труда и глубина его разделения, а "глубина распределения продукта". Поэтому именно данный фактор, как проявление общественного сознания показывает коммунистическую цивилизованность человека настоящего, в отличие от "человека дикого", показывает его общественную зрелость, которой нет у животных. Животные, даже коллективно действующие и разделяющие труд, не прогнозируют свою деятельность в будущее и не создают новых приемов и навыков труда. Животные в своей общественности остановились на уровне 3-х летних детей, именно поэтому у них практически всегда тактический эгоизм побеждает общественную стратегию.

_________________
Отказ от стоимости в экономике - путь к свободному труду.

(а)Бананы ни как не подходят. И обезьян тоже не подходит. Общественное производство складывалось в роду. То есть (б) - основа, (в) - наверное, первый шаг к (б). Ну а на (г) ответил Пойнтс. Для модели можно предложить так называемую корзину выживания рода - ваше (б). В ходе заполнения которой и складывается начальная специализация в результате различных способностей (свойств и их коэффициентов) особей. Специализация закрепляется и развивается в результате естественного отбора на уровне родов. Т.е. род у которого больший общественный продукт складывается при меньших затратах - более успешен - растет, делится, поглощает ресурсы менее успешных.

Я тут (чуть выше) порекомендовал читать книгу "Ружья, микробы и сталь" Джареда Даймонда. Но, думаю, что немногие захотят проделать ненужную для них изнурительную работу. Поэтому я взял на себя этот труд и выбрал наиболее интересные и важные для нас (и для нашей дискуссии) места и примеры. Вот один эпизод в качестве иллюстрации.

В декабре 1835 г. на архипелаге Чатем, что в 500 милях к востоку от Новой Зеландии, многосотлетнее самостоятельное существование местного народа мориори пришло к неожиданному и ужасному концу. 19 ноября на острова прибыл корабль с командой из 500 воинов маори, вооруженных ружьями, дубинами и топорами, а вслед за ним, 5 декабря, — второй, на котором было 400 человек подкрепления. Отряды высадившихся воинов, обходя мориорийские деревни, объявляли жителям, что с этих пор они становятся рабами маори, и убивали тех, кто посмел возражать. Организованное сопротивление на этом этапе еще могло бы покончить с угрозой захвата и порабощения, поскольку по численности мориори превосходили захватчиков вдвое. Однако на Чатеме привыкли улаживать конфликты полюбовно. Собравшись на совет, мориори решили не сопро­тивляться, а предложить мир, добрые отношения и справедливый раздел ресурсов.

Мориори не успели довести свое предложение до завоевателей — еще раньше те напали на них всем войском. В течение нескольких следующих дней маори убили сотни островитян, употребив тела многих из них для победной трапезы, остальных же обратили в рабство и за несколько лет практически истребили мориорийцев поголовно, взяв в привычку лишать жизни своих новых рабов по малейшей прихоти. По воспоминаниям спасшегося мориорийца, «[маори] начали забивать нас как овец… [Мы] в ужасе бежали в лес, попрятались в норах под землей и везде, где только можно было укрыться от врага. Но напрасно, потому что нас находили и убивали без разбора — мужчин, женщин, детей». Один из участников нападения объяснял: «Мы захватили эту землю… по нашему обычаю, и мы пленили всех, от нас не ушел ни один. Кое-кто бежал — этих мы убивали, да и не только их. Но и что с того? Ведь так велит обычай».

Столь жестокий исход столкновения маори с мориори было легко предвидеть. Мориори представляли собой малочисленное, изолированное в океане племя охотников-собирателей, с самой простейшей техникой и оружием, совершенно лишенное опыта боевых действий, обходящееся без жесткого руководства и организации. Захватчики — маори с новозеландского Северного острова, напротив, выросли в густонаселенной земледельческой области, обитатели которой вели между собой беспрерывные ожесточенные войны, использовали более совершенную технику и оружие, были привычны к строгому командованию и подчинению. Неудивительно, что когда эти две популяции вступили в контакт между собой, именно маори зверски расправились с мориори, а не наоборот.

Трагедия мориори похожа на множество других таких же трагедий современной и древней истории — столкновений, в которых численно преобладавшие и хорошо вооруженные воины одерживали сокрушительную победу над малочисленными и плохо вооруженными. Но одно обстоятельство делает печальный урок маорийско-мориорийского конфликта особенно наглядным: обе группы происходили от общего корня и разлучились друг с другом в истории меньше чем за тысячелетие до описываемых событий. И то и другое племя относились к полинезийской семье. Современные маори — потомки полинезийских земледельцев, колонизировавших Новую Зеландию около 1000 г. Некоторое время спустя часть этих маори в свой черед колонизировала архипелаг Чатем и стала называть себя мориори. Далее они развивались раздельно на протяжении столетий, причем в противоположных направлениях: маори Северного острова постепенно пришли к более сложным технологиям и политическому устройству, а мориори — к менее сложным. Мориори вновь обратились к охоте и собирательству, маори Северного острова, наоборот, осваивали формы все более интенсивного земледелия.

Направление разлучившихся эволюционных траекторий предрешило результат их последующего пересечения. Если бы мы могли понять причины такой разницы в развитии двух островных обществ, у нас, возможно, была бы модель для понимания более широкого контекста истории — неравномерного развития целых континентов.

История мориори и маори представляет собой ограниченный по длительности и масштабу естественный эксперимент, на примере которого выясняется, как природная среда обитания влияет на человеческое общество.

Именно такого рода экспериментом оказалось заселение Полинезии.

На огромном просторе Тихого океана между Новой Гвинеей и Меланезией разбросаны тысячи островов, сильно варьирующихся между собой по площади, удаленности от ближайшей суши, высоте над уровнем моря, климату, плодородности, а также по геологическим и биологическим ресурсам. На протяжении большей части истории человечества несовершенство плавательных средств оставляло эти острова далеко за пределами людской досягаемости. Около 1200 г. до н. э. группа племен с архипелага Бисмарка, что к северу от Новой Гвинеи, — умевших к тому времени обрабатывать землю, добывать пропитание рыболовством и ходить по морю, — наконец сумела высадиться на некоторых из этих островов. За несколько веков, прошедших с этого момента, их потомки заселили практически каждый клочок суши в Тихом океане. Процесс в целом завершился к 500 г. н. э. и лишь несколько последних островов пережили колонизацию в 1000 г. или вскоре после этого.

Таким образом, в пределах сравнительно скромного временного отрезка чрезвычайно непохожие друг на друга островные среды обитания были обжиты колонистами, исторически связанными между собой единой группой-прародительницей. Предки всех современных полинезийских племен были носителями одной и той же культуры и языка, использовали одни и те же орудия, умели разводить одних и тех же животных. Именно поэтому полинезийская история и представляет собой естественный эксперимент, позволяющий нам изучить особенности адаптации человека в чистом виде — не смазанном, как это обычно бывает, множеством волн колонизации разного происхождения, часто обрекающих на неудачу наши попытки исследовать адаптацию человека в остальных частях мира.

Внутри этого эксперимента средних масштабов историю мориори можно выделить как отдельный микроэксперимент. Легко проследить, как различающиеся природные условия Чатема и Новой Зеландии по-разному сформировали уклад жизни маори и мориори. Несмотря на то что первые маори, поселившиеся на Чатеме, еще были земледельцами, привычные им тропические культуры не могли произрастать в холодном климате новой родины, и у колонистов не оставалось другого выбора, кроме как вернуться к охоте и собирательству. Поскольку в качестве охотников-собирателей они не производили излишков растительной пищи, пригодной для хранения и перерас­пределения, их общество не было способно обеспечивать существование специалистов, не занятых охотой: ремесленников, воинов, чиновников, вождей. Их добычей были мор­ские котики, съедобные моллюски, прилетающие на гнездовье морские птицы и виды рыб, для поимки которых хватало заостренной палки или голых рук — никаких сложных технических ухищрений.

К тому же сами острова архипелага, сравнительно небольшие по площади и достаточно удаленные от другой суши, были способны прокормить популяцию охотников-собирателей, размер которой не превышал примерно 2000 человек. Не имея возможности колонизировать еще какие-то острова, мориори были вынуждены остаться здесь и научиться мирно сосуществовать друг с другом. Для этого они отказались от войны, а чтобы свести к минимуму риск конфликтов, вызыва­емых перенаселением, даже ввели в обыкновение избирательно кастрировать младенцев мужского пола. В результате на Чатеме появилась малочисленная популяция миролюбивых островитян, владеющая лишь простыми технологиями и оружием и лишенная сильного лидерства и организации.

Напротив, северная (более теплая) часть Новой Зеландии — полинезийской островной группы, намного превышающей остальные по размеру, — вполне подходила для сельского хозяйства, которым занимались полинезийцы. Численность маори, осевших на этой земле, росла до тех пор, пока не достигла примерно ста тысяч человек. На острове сложились разрозненные густонаселенные общины, каждая из которых хронически и жестоко враждовала с соседями. Будучи способны выращивать и хранить излишки растительной пищи, они могли позволить себе содержать ремесленников, вождей и полупрофессиональное войско. Для выращивания растительных культур, ведения войн, создания произведений искусства у них существовали и развивались многообразные орудия и технологии. Они воздвигали сложные ритуальные здания и без устали строили крепости.

Таким образом, и мориорийское, и маорийское общество представляло собой венец эволюции единого общества-предка, только эта эволюция протекала совсем разными путями. Разделившиеся народы даже забыли о существовании друг друга и долго, возможно на протяжении примерно 500 лет, не пересекались между собой. В конце концов австралийский промысловый корабль, охотившийся за котиками и случайно зашедший на Чатем по пути в Новую Зеландию, принес новозеландцам весть об островах, где «полно рыбы и моллюсков, озера кишат угрями, а земля заросла каракой. …Островитян очень много, но они не знают, как драться, и не имеют оружия». Этих новостей было достаточно, чтобы 900 маорийцев захотели отправиться на Чатем немедленно. Результат их экспедиции прекрасно иллюстрирует, какой серьезный эффект и за какое короткое время способна оказать среда обитания на экономику, технологии, политиче­скую организацию и военные навыки человека.

Пойнтс и srha, я чуть позже попробую сам сформулировать ответ на свой же вопрос: "Что такое общественное производство" - вот тогда мы и продолжим нашу дискуссию по этому поводу.

А так я боюсь, что наш диалог превратится в "игру в одни ворота". Я буду задавать вам свои вопросы, которые будут становиться все придирчивее и ехиднее, а вы будете крутиться и выкручиваться, все больше запутываясь в своих ответах и определениях. (Эта картина мне очень сильно кого-то напоминает - не буду говорить, кого... ) Но я этого не хочу.

Я просто сам себе задал это вопрос: "Что такое общественное производство?" - и понял, что не могу, вот так с ходу, на него ответить. Но ответ, похоже, найти придется. Но мне для этого требуется какое-то время.

Это не позиция. В этом вы крупно заблуждаетесь. Это смутные наметки к модели, об этом ранее специально упоминалось. Не надо приписывать другим то, что им не свойственно...
Частная собственность появилась на конечной стадии разложения родового строя, до этого была родовая собственность, это вам скажет всякий марксист. Не понимаю, зачем вам нужны эти подмены? Далее опять идут ваши измышлизмы на чужой счёт и: Т.е. для объяснений вашей теории? Ну, можно же было цивилизованно объявить, типа, "Критика Готской программы", или вы программы достойной критики не нашли и слепили свою под чужую? - Т.е. вы хотите сказать, что людоеды, едва познавшие зачатки общественного труда, более опирающиеся на законы стаи, чем общества, более цивилизованы? Ну-ну...
А вы понимаете, что эта ваша эскапада полностью отменяет самозарождающую и саморазвивающую модель? Так как ею вводится в неё, модель, развитой первобытный коммунист - изобретатель, гуманист и просто хороший человек... Который убивает всю диалектику.
А вы оказывается, в чудо верите - "Человек возник сразу". Введем это в модель? А, может, тогда, и капитализм чудом ввести? Ну а речь возникла из необходимости организации общественной деятельности, как инструмент общения и развивалась постепенно вместе со способностями понимать и говорить. Вроде об одном и том же говорим, но как всё с ног на голову поставлено...
- Общий котел - абстракция -метафора, так же, как потребительская корзина, но удобна для модели. Просто выживал тот род, который успешнее заботился о детях, женщинах, охотничьих угодьях, который мог обеспечить больший продукт при меньших затратах, лучшее воспроизводство жизни.

Кстати, Пойнтс, про "производством самой жизни", для марксиста (не ревизиониста) это как воздух, по умолчанию, и поэтому, обычно не артикулируемо, но в этой теме я всё же говорил о том, что модель без учета воспроизводства жизни будет не той моделью, так что вы снова обвиняете оппонента в чужих грехах. А потом его за это и бьете-валяете. Удовольствие получаете?

Ой, не скромничайте. Дружащие с головой знают: «Правильно сформулированный вопрос, это половина его ответа»

Это любимая тактика тов. Пойнтса. Весьма типично для классического тролля.

История - очень интересная наука. Только если это не вымыслы скалигеровской истории. В ней много значимых примеров. Например захват америк испанцами и англичанами - получились две разные америки. А история острова Пасхи - маленькая модель всей земли и грозное предупреждение ей. И т.д.

Попробую дать первое (прикидочное) определение (прошу сильно не пинать, а я постараюсь быть не слишком заумным).

Насколько я понял, К.Маркс (и другие умные люди) считал, что общественное производство - это прежде всего производство самой жизни - производство самого общества. СведЕние общественного производства только лишь к материальному производству, или только лишь к производству благ - было бы неправильным. Это понятие много больше и шире.

Поэтому я начну с определения Общества.

Общество (в данном случае - человеческое, поскольку другого у нас нет) - это множество (а более правильно было бы сказать, непрерывный и неразрывный континуум) всех людей, которые живут, когда-либо жили, или когда-либо будут жить на Земле.

То есть, все люди, и живущие сейчас, и давно умершие (включая доисторические периоды), и даже те, которым еще только предстоит появиться на свет спустя тысячи (а возможно, что и миллионы) лет после нас - все они - неразрывно связны друг с другом тем простым фактом, что все они являются членами одного человеческого Общества. Мы все являемся клеточками одного большого организма, которое у нас называется - Общество. (Можно ведь это представлять и так.) И каждый человек (невзирая на его роль и на его место в этой жизни) служит исполнению какой-то функции в этом большом организме под названием Общество.

Животные (насколько мне это известно) никогда никакого Общества не образуют (даже все так называемые общественные животные, например, муравьи, пчелы и т.д. - это всего лишь примеры либо социальных, как, скажем, приматы, либо псевдообщественных - инстинктивных - отношений). Первым (и пока на нашей Земле единственным) живым существом сумевшим образовать Общество является человек. И получилось у него Общество, как верно, на мой взгляд, сказал Пойнтс, буквально с первых же минут своего появления - вот как первый человек образовался, так тут же он стал частью Общества, и следовательно, вместе с ним возникло и само это Общество. (Помните моё определение? Неразрывный континуум ВСЕХ людей...)

За счет чего могло такое получиться?

Очевидно, что только за счет возможностей и способностей нашего мозга, а точнее - Разума. Именно Разум является первой и единственной причиной появления Общества. И можно даже постулировать такое правило, что если где появляется Разум, то автоматически на его базе возникает и Общество, и наоборот - если мы видим Общество, то это означает, что его элементы наделены Разумом. Одно оказывается тесным образом связанным с другим.

Ну, хорошо. Что такое Общество мы определили. Связь его с Разумом установили. Что это нам дало? В плане раскрытия вопроса об общественном производстве.

Вернемся к напутствию, данному нам Марксом, о том, что общественное производство - это производство самой жизни... Взглянем на это под углом данного мною определения Общества, и посмотрим, что у нас из этого получается...

С этой точки зрения, общественным можно было бы назвать такое производство, при котором человек, занимающийся конкретным производством чего-либо, ясно осознавал бы своё место в общественном производстве, и четко бы себе представлял что он делает и зачем. И такое, насколько мне известно, в нашей жизни встречается, хотя и не часто. Назовем этот фактор общественного производства - субъективным. Это когда сам субъект понимает степень своего общественного производства и осознает долю своего вклада в него (и сам добровольно принимает это положение дел).

Но так происходит далеко не всегда, и мы должны отдавать себе в этом отчет, много (очень много) людей, зачастую даже понятия не имеют что они делают, для чего, какое это имеет значение, сколько и чего в результате получается и т.д. И им глубоко плевать как на Общество, так (подчас) и на всех остальных людей. То есть, субъективный фактор общественного производства в данном случае к ним не применим. Но при этом они все всё так же участвуют в общественном производстве. Парадокс? Не думаю.

Тут следует вспомнить про тот факт, что сам человек является продуктом человеческого Общества, и без Общества он не станет собственно человеком (например, Маугли). А это значит, что и труд и умения людей его производящих - всё это было сформировано Обществом. А человек - каждый конкретный человек - неважно, осознает он себя частью Общества или не осознает - выполняет общественный труд просто потому, что он является продолжением этого общественного труда, его носителем.

В качестве иллюстрации к этому правилу можно вспомнить Робинзона Крузо. Он попал на свой необитаемый остров не только с доставшимися ему по наследству орудиями труда (ружьями, порохом, топорами и т.д.), но и - что для нас очень важно - ЗНАНИЯМИ. И даже если бы у него не было ничего из орудий труда, он всё равно попытался бы воспроизвести тот быт и тот уклад жизни, который был для него знаком, он точно так же построил бы себе дом, одомашнил бы коз, построив для них загон, стал бы выращивать зерновые культуры, разбил бы огород, сделал бы себе плот или лодку, и т.д. Одно то, что он, когда у него износилась вся домотканая одежда, сшил себе из козьих шкур одежду европейского покроя: штаны, куртку, шляпу, и даже зонтик - говорит о многом.

То есть, даже ОДИН ЧЕЛОВЕК продолжает оставаться членом Общества, является его представителем и продолжает общественное производство (а точнее, теперь уже, правильнее будет говорить не производство, а - воспроизводство).

И этот фактор общественного производства мы с вами давайте назовем идеальным. Поскольку он отражает МОДЕЛЬ, которая закладывается в человека в процессе его воспитания, и которую этот человек проносит через всю свою жизнь. И эта модель также является частью общественного производства (а точнее, воспроизводства).

Разумеется, есть еще факторы материальный и объективный (раз уж в моём перечне факторов появились субъективный и идеальный).
Но почему я начал именно с них? Наверное потому, что они, на мой взгляд, играют бОльшую роль в формировании общественного характера производства, чем два оставшихся фактора - материальный и объективный. А играют бОльшую роль они потому, что, как мы помним, причиной возникновения Общества как феномена, является Разум, то есть сущность во многом идеальная и субъективная. Убери Разум - пропадет и Общество. Разрушь Общество - погибнет и Разум.

Но наверное, мне все же нужно сказать пару слов и об двух оставшихся факторах. Иначе картина получится неполной.

Материальный фактор общественного производства заключается в том же самом, что и идеальный - в процессе собственного воспроизводства. Люди в процессе своей деятельности используют одни орудия труда для постоянной смены - возобновления - других. Так происходит круговорот материальной сферы производства в Обществе. Мы (современники) берем готовую материальную базу как данность, используем её для своих нужд, но одновременно и возобновляем её, так что следующие поколения получают не тоже самое что и мы, а несколько другое - обновленное. И этот процесс - не остановим, он - непрерывный.

Объективный фактор общественного производства заключается в том, что мы все живем внутри большого организма под названием человеческое Общество, и все мы являемся его частью. Каждый из нас - от президента до самого распоследнего бомжа - выполняет какую-то функцию внутри этого организма, и даже преступники, и правоохранительные органы, которые борются с этими преступниками - все они - играют свою роль в жизнедеятельности этого большого организма. Каждое наше дело, каждый наш маленький поступок влияет на все без исключения функции и проявления жизнедеятельности этого большого организма.

Мы, как и отдельные клеточки нашего с вами организма, рождаемся, живем и умираем, сыграв свою маленькую, подчас очень незначительную, роль, и даже не знаем, и даже не догадываемся о том, чем и как живет наш большой организм, потому что срок его жизни много больше срока жизни каждой отдельной клеточки. А деятельность большого организма выходит далеко за пределы деятельности и возможностей каждой отдельной клеточки. Вот так же (или примерно так же) происходит и с человеком и его взаимоотношениями с Обществом. Общество - много больше любого человека: и по времени своего существования, и по размерам, и по сложности, и по функциям и своим возможностям. И я даже не побоюсь это сказать, вряд ли какому человеку под силу осознать сущность и все проявления функционирования нашего Общества, его предназначение. Настолько оно велико, и, как сущность, больше чем любой человек.

Таким образом, общественное производство (а теперь надо говорить, воспроизводство) - это деятельность людей, которая так или иначе преломляется через человеческое Общество.

Но поскольку, как мы с вами теперь уже выяснили, любая человеческая деятельность всегда преломляется через человеческое Общество - и по другому попросту не бывает, - то нужно сказать, что ЛЮБАЯ человеческая деятельность является общественным воспроизводством (просто - по определению, поскольку она обладает всеми четырьмя факторами: идеальным, субъективным, материальным и объективным).

То есть (теперь я уже говорю конкретно, для нас с вами), общественное воспроизводство - это такое производство (вообще говоря, любое производство, хоть бананы собирай, хоть мамонта кучей вали), которое мы рассматриваем с точки зрения всего человеческого Общества. То есть, чтобы человек ни сделал (много или мало, хорошо или плохо), мы всегда должны смотреть на его деяния с точки зрения Общества. Это и будет для нас - общественное производство.

«Неразрывная неразрывность» и «Непрерывная непрерывность» Это нужно законспектировать.
И где же такому не сильно заумному учат?
Вы тов. VPolevoj, даже не в состоянии осознать, что вам пытается внушить ваш же кумир Пойнтс, который призывает рассматривать производство и потребление в едином контексте общественного существования.

Простите ув. VPolevoj, но ваш Джаред Даймонд обыкновенный нацист, как и положено англосаксу. Так что вся их т.н. научная методология нацисткая. Вот он пишет наглядно:

Таким образом, и мориорийское, и маорийское общество представляло собой венец эволюции единого общества-предка, только эта эволюция протекала совсем разными путями.

Ага, венец. Одно собщество - мориори - занимается мирным трудом и сохраняет популяцию в тех размерах, чтоыб не наносить ущерб природе, другое - маори - в благоприятных условиях размножилось, но деградировало до такой степени, что среди них можно легко собрать преступное сообщество - банду. И оба они при этом - вершина эволюции?

Особенно страдает латентным нацизмом другая цитата. Автор сокрушается:

Но одно обстоятельство делает печальный урок маорийско-мориорийского конфликта особенно наглядным: обе группы происходили от общего корня и разлучились друг с другом в истории меньше чем за тысячелетие до описываемых событий. И то и другое племя относились к полинезийской семье.

Меньше чем за тысячелетие? Ха! Господа жовто-блакитные свидомиты всего пару десятилетий назад ничем не отличались от нас. И куда они пришли за эти двадцать лет усердного формирования своей нации?
Природные условия, что ли их заставили? Недостаток нефти и газа в недрах деградирующе влияет на расово-национальные взгляды? Нет, конечно, - направленная политика формирования банды из нормалььного общеста средствами деградации масс - и ву аля.
Я надеюсь дожить до того дня, когда этот америкашка будет сокрушаться по поводу захватнических планов каких нибудь техасцев к невадцам. Каким таким географическим детерминизмом он успеет нам объяснить вражду между вчерашними национальными родствениками? Если успеет.



Привычному к национальному американскому спорту - насилию по всей ойкумене - америкашке не приходит в голову, что этих новостей НЕДОСТАТОЧНО. Крайне необходимо в дополнение к этим новостям и наличие приличного количества бандитов, готовых соединиться в банду, не боясь, что их убьют еще до того, как они протянут руку к чужому.
Уж на что группировка 6-го флота бандитской нации была мощна и вполне могла задавить мощью своего удара, конечно, с потерями, крейсер "Москва"-сотоварищи, вышедшими навстречу с серьезными намерениями. Но почему-то уже одной этой новости было достаточно, чтоб великая нация грабителей, в отличие от мари, обосравшись, забыла о своем технологическом превосходстве, географическом детерминизме, англосаксонском духе, великой американской мечте и прочих вещах, которые могут прийти в детерминированную черепушку америкашки Даймонда Дж. как аргументы эволюционной вершины.

_________________
Отказ от стоимости в экономике - путь к свободному труду.